Главный герой в тендрякова ночь после выпуска. Владимир тендряков - ночь после выпуска

Если «Весенние перевертыши» — повесть, построен-ная логично и очень ясно — не вызывает каких-либо недоумений, замысел Тендрякова в «Ночи после выпуска» далеко не случайно вызвал большие споры в нашей кри-тике. Этому в немалой степени способствует структура вещи — то, что в ней есть две параллельные повествова-тельные линии.

В «Весенних перевертышах» Тендряков решает ост-рейшие этико-философские проблемы и акцентирует размышления скорее над жизнью, как таковой, чем над теми ее формами, которые рисуются в повести; автор без всякого нажима совмещает эти размышления с лепкой отдельных реалистических характеров. «Ночь после выпуска» посвящена той же этической теме, что и «Перевертыши», и ставится в ней тот же кар-динальный вопрос о добре и зле и большой сложности этих понятий и о смысле подлинной человечности. Но невозможно, думается, игнорировать и то, очевидное на мой взгляд, обстоятельство, что В. Тендряков прибегает здесь к иным художественным принципам реализации своего этико-философского замысла. Упрекать автора «Ночи после выпуска» в том, что характеры здесь недо-статочно раскрыты и нарушено их психологическое прав-доподобие, — бить мимо цели, оставляя без внимания тот факт, что Тендряков и не стремился к полнокровному реалистическому решению образов: его интересовало исключительно исследование определенного явления, а не полнота мотивировок и живопись портретов.

Автор намеренно, а вовсе не в силу какого-то худо-жественного просчета обращается к условности и схеме, намеренно превращает действующих лиц в голоса (или, если угодно, «маски»), лишь бегло набрасывая их психологические портреты. Предельно заостряя проблему, он намеренно приносит в жертву (или, точнее, подчиня-ет) характеры изображаемых людей философским тези-сам.

Шесть выпускников одной школы, отправившись по-сле выпускного вечера в городской сквер на высоком берегу реки, прорезающей город, начинают спор по во-просам житейской этики, вызванной решением ребят сказать друг другу на прощание «всю правду». Взаимное обсуждение, начатое скорее как игра, быстро переходит в острый и беспощадный суд друг над другом, и в част-ности над Генкой Голиковым — красивым, статным и как будто «образцовым» вожаком молодежи.

«Первая ученица» Юля Студенцова, получившая по всем предметам лишь пятерки, но внезапно выступившая на вечере с обвинением школе в том, что она не научила ее жизни; Вера Жёрих, добрая и доброжелательная, но прямолинейная и бестактная; Генка Голиков, убежденный в совершенстве своих поступков и обожании товарищей, — живые и убедительные люди, как, впро-чем, и Сократ Онучин, не расстающийся с гитарой и довольно близко знакомый с преступным миром городка. Говоря о схематизме образов, я не хочу сказать, что столкнувшиеся в очень остром разговоре друг с другом молодые люди «неправдоподобны»: важно понять другое — автор, на мой взгляд, не стремился лепить полно-кровные реалистические характеры. Они скорее намече-ны, чем тщательно обрисованы. Тендряков убеждает чи-тателя в том, что поступки Генки, внезапно раскрываю-щегося перед читателем из суждений, высказанных о нем его товарищами, были не только неблаговидными, но подчас и крайне противоречивыми. Когда всеобщий лю-бимец встает перед нами в реальных пропорциях его да-леко не всегда безупречного поведения, мы верим автору так же точно, как верим ему и в том, что и другие участ-ники добровольного суда в свете высказываний товари-щей предстают далеко не такими, какими казались по-началу. Рисунок автора, таким образом, вполне реали-стичен, но это не традиционный реализм тщательной и всесторонней обрисовки образов, притом именно потому, что все внимание писателя направлено на доказатель-ство через различных героев повести общих положений— зыбкость границ, отделяющих «доброе» от «зло-го», многозначность человеческой личности, безотноси-тельность (для автора) понятия человечности.

Дело не в том, что Юлечка Студенцова оказывается на поверку товарищеского суда не только образцовой ученицей, но и девушкой, склонной к некоторому — пусть неосознанному — ханжеству и излишней самоуверенно-сти, не в том, что Генка сочетает в себе много превос-ходных человеческих качеств с отталкивающими и до-стойными осуждения и т. д., а в том, насколько трудно провести черту под тем, каков тот или другой человек, не проверив его в различных, чаще всего трудных для него обстоятельствах.

Все шестеро приятелей встают друг перед другом в новом для каждого из них свете, когда они узнают друг о друге не только хорошее, но и плохое. Оказав-шись под рентгеновскими лучами взаимной проверки, когда перед ними неожиданное и суровое испытание, одноклассники выдерживают испытание, точно приобретя новую стойкость, а может быть, и жизнеустойчивость. Как должен поступить человек противоречивый и, как показывает автор, глубоко скомпрометированный теми поступками, которые из тайных стали явными, когда он вынужден самой жизнью сделать решительный выбор? Бывшие одноклассники, на время разобщенные взаим-ной проверкой и ее результатами, оказываются в конце концов едиными, когда решается вопрос о жизни и смер-ти одного из шести — Генки. Все бывшие школьники встают на защиту Генки, которому угрожает вполне ре-альная опасность погибнуть от руки бандита.

«Юль-ка... Я чувствовал, чувствовал, ты помнишь?» — пытается Игорь, лучший друг и товарищ Ген-ки по школе, объяснить то страшное, что раскрылось в результате обсуждения поступков Генки.

«Глядя в сторону, Юлечка ответила тихим, усталым голосом: — Не лги... Никто из вас ничего не чувство-вал...».

Но именно в этот момент, когда все точки поставлены над i и все как будто встало на свои очень неприглядные места, рождается противоположное — происходит пере-вертыш. Ната Быстрова, больше всех обвиненная Ген-кой, грубо, жестоко открывшего перед всеми ребятами мучительную страницу ее жизни и поведения, заявляет о своем решении предупредить Генку о грозящей ему опасности.

В повести есть один, на мой взгляд, существенный просчет, нарушающий ее эстетическую стройность. «Игра» шестерых молодых людей, которая стихийно вы-ливается в суд над каждым из шестерых, — в структуре повести одна из двух сюжетных линий. Вторая, с нею в смысловом плане явно связанная, — разговор шести педагогов школы в учительской после окончания выпуск-ного вечера. Здесь разговор «начистоту» тоже переходит в суд — сначала над старой учительницей Зоей Владими-ровной, а затем и над другими представителями педагогического коллектива. Параллелизм подчеркивает наро-читость подобной композиции. Но два суда и два параллельных спора в данном случае размывают цельность философского замысла. Композиция раздваивается: раз-вивая тему «перевертышей», то есть говоря о том, как хорошее зачастую переходит в людях в плохое, как зыб-ки границы между добром и злом, но как в то же время нужна зоркость для борьбы со злом, Тендряков ослаб-ляет силы своей художественной аргументации парал-лельным разговором о советской школе и о воспитании молодежи, о различных методах преподавания в ней раз-личных учителей. Связаны ли эти темы? И да, и нет, поскольку совершенно очевидно (о чем говорилось выше), что Тендряков не стремился раскрывать те или дру-гие причины возникновения зла, а лишь констатирует противоречивость, свойственную людям, и ставит вопрос о том, в чем подлинная человечность, подлинный, а не абстрактный гуманизм.

Сразу же после опубликования в 1974 году новое произведение Тендрякова стали обсуждать в читательской среде. Тема, затронутая в ней, во все времена волновала общество: воспитание чувств подрастающего поколения и роль, отведенная школе в этом воспитании.

Писатель теоретически проверяет героев повествование на человечность. Дорога к правде у Тендрякова терниста, драматична. Персонажи проходят через нравственный кризис, который преодолевается ими самостоятельно.

Сюжет таков: прошел выпускной вечер, отзвучали торжественные речи, в которых ребята выразили свое отношение к школе, учителям, к планам в своей будущей жизни. Среди стандартных формулировок неожиданной стала исповедь выпускницы Юлечки Студенцевой, которая призналась, что ее страшит будущее. Дорог много, но ее не влечет ни одна, она бы и дальше училась в школе и возвращалась бы каждый вечер домой к маме и папе.

Закончился банкет, и шестеро бывших школьников решают собраться на свежем воздухе, у реки. Там они затевают откровенный разговор. В учительской также собрались педагоги обсудить выступление Студенцевой. Учителя высказывают полярные мнения: никакой благодарности за наши труды; жаль, что одернуть уже не имеем права; вся работа насмарку.

Тем не менее, завуч Ольга Олеговна говорит, что сегодня произошло нечто особенное: одна из лучших учениц школы показала, насколько преподавательский состав не справился со своими задачами, школа обеспечила учеников знаниями, но не научила их любви и добрым поступкам. Некоторые оппоненты с мыслью завуча не соглашаются.

Возникает конфликт между Ольгой Олеговной и пожилой учительницей Зоей Владимировной. Первая обвиняют вторую, что та плодила все годы невежд, потому что вдалбливает им в головы те знания, которые им вряд ли пригодятся в жизни. В конце концов, учителя расходятся, каждый остается при своем мнении. Лишь два бывших фронтовика желают новому поколению счастья и чтобы они не мерзли в окопах, как их отцы и деды.

В компании вчерашних школьников выделяется Генка Голиков – спортсмен и красавец. Рядом с ним его лучший друг – Игорь Проухов – художник в штанах, о которые он вытирает свои кисти. Третий парень – весельчак и гитарист Сократ Онучин. Из девочек самая эффектная – Натка Быстрова, по которой сохнет Генка.

Вторая девушка – Вера Жерих – подружка Натки, прямая ее противоположность: некрасивая, полная, не умеющая ни петь, ни плясать, ни дискутировать. Но она – «компанейская девчонка», и ни одна вечеринка не обходится без нее. Третья девушка – Юля Студенцева – отличница и активистка.

Ребята выпивают вина и кричат здравицы свободе, пьют сначала за нее, а потом за власть. Оказывается, что художник Игорь мечтает повелевать людьми. А Юля предлагает Генке выбрать одну дорогу на двоих, Генка развивает тему и говорит о совместном поступлении в один из столичных вузов. Для всех это является неожиданностью. Генка шутит, Юля всерьез намекает, что Голиков ей не безразличен. Потом девушка просит всех высказаться, что они думает о ней и о каждом присутствующем.

Никто из них не хочет начинать говорить первым, пока Вера не решается высказаться о Генке – сыне директора комбината, который никогда ни в чем не нуждался, а потому вырос бездушным и черствым. Юля поддерживает Веру, но уточняет, что Генка не бездушный, а себялюбивый, «светлячок… красиво горишь, а греть не греешь».

Не щадит Генку и его лучший друг, называет предателем: он припомнил ему выступление на собрании в Доме творчества, где раскритиковал работы Игоря в пух и прах. Добивает Голикова Натка, называя его «маменькиным сынком».

Тогда Генка идет ва-банк: обвиняет Веру в зависти ко всем, кто лучше нее, потом переходит к Юльке, признаваясь, что в классе ее недолюбливали за «правильность» и стремление быть первой, над Игорем издевается в его стремлении стать «Цезарем» и прослыть гениальным. Натке досталось за то, что домогалась его, Генки, хотя считает размазней и трусом.

Натка называет парня подлецом, а тот в гневе покидает компанию. После его ухода Сократ признается, что Генке угрожает бывший зек Яшка Топор, надеясь отомстить за давний конфликт. Между молодыми людьми возникает спор, надо ли теперь предупреждать Голикова об опасности.

Внезапно все пятеро вспоминают, как в разное время Генка им в чем-то помогал: брал вину на себя, заступался. А теперь ему самому нужна помощь…

Закончилась ночь после выпуска: в своей комнате от обиды плачет в подушку Зоя Владимировна, на окраину города к себе домой добирается Нина Семеновна и думает, что ожидает нынешних выпускников в будущем, четверо ее бывших учеников клянутся около школы, что обязательно научатся жить, а Натка у реки ищет своего Генку.

• привить интерес к творчеству писателя, выработать
• навыки анализа художественного произведения, умение
• делать выводы и обобщения; раскрыть внутренний мир
• юных героев повести, воспитать нравственные качества
• (доброта, порядочность, забота о коллективе).

• частично-поисковый,
• беседа.

ОБОРУДОВАНИЕ:

• портрет писателя,
• сборники его произведений,
• иллюстрации к повести.

"В НРАВСТВЕННОСТИ НАШЕ

БУДУЩЕЕ."

В.Ф.Тендряков

Х О Д УРОКА

I. Вступительное слово учителя.

Сегодня проблема нравственности является ведущей темой нашей литературы. Многие писатели, ставя своих героев перед проблемой нравственного выбора, “дают кардиограмму души, высвечивают жизнь сердца и разума в их столкновениях, в борении, жизненных испытаниях” (Н.Воробьева). Одним из таких писателей является Владимир Федорович Тендряков.

1. Жизненный и творческий путь В.Ф.Тендрякова. (Сообщение ученика.)

В.Ф.Тендряков родился в 1923 году в деревне Макаровка на Вологодчине в семье сельского служащего. После окончания средней школы ушел на фронт, служил радистом стрелкового полка, получил тяжелое ранение в боях за Харьков и был демобилизован. Потом учительствовал в сельской школе Кировской области, был секретарем райкома комсомола.

Первой мирной осенью, в 1945 году, приехал в Москву. Учился в институте кинематографии, намереваясь стать художником кино, но через год перешел в Литературный институт имени М.Горького, который окончил в 1951 году. Здесь он работал упорно и много, поражая своих товарищей по институту необыкновенным трудолюбием, был корреспондентом журнала “Огонек”.

В 1948 году в альманахе “Молодая гвардия” опубликовал свой первый рассказ “Дело моего взвода”, в основу которого положены события Великой Отечественной войны.

В ранней прозе В.Тендрякова были публично обнажены серьезные противоречия колхозной жизни тех лет.

В своих произведениях писатель обращается к истории нравственного перерождения человека, корыстно использующего свое положение в обществе (повесть “Падение Ивана Чупрова”, 1953 год), к утрате высоких нравственных ориентиров (роман “Тугой узел”, 1956 год), к психологии морального и социального перерождения (повесть “Кончина”, 1968 год).

Воспитание высокой души – одна из областей его неустанных художественных забот. Писатель нередко обращается к школе, его интересует духовный мир подростков.

Сегодня мы обратимся к повести Владимира Тендрякова “Ночь после выпуска”, вызвавшей после выхода в 1974 году яростные споры в критике и среди читателей, споры, которые не затухают и сейчас. Это произведение не оставляет никого равнодушным, оно волнует всех.

Итак, тема нашего урока: “Нравственный мир современника…”

Что вы понимаете под словом “нравственность”?

(Ответы: нравственность – это нормы поведения; это регуляция действий человека в обществе с помощью норм; “нравственный мир” - это соблюдающий требования нравственности человек.)

Да, вы правильно понимаете значение этого выражения. Нравственность – это правила, определяющие наше поведение.

Где и когда происходит действие повести?

(Ответы: действие в повести “Ночь после выпуска” происходит в далеком сибирском городе, в школе идет выпускной вечер, директор произносит торжественную речь, ответную речь держит лучшая ученица школы Юля Студенцева; всюду “…звон стаканов, смех, счастливые лица…”)

Как построена повесть?

(Ответы: Действие развивается по двум непересекающимся параллелям: после вечера в школе остаются учителя, их 6 человек, а в парке, на краю обрыва, - их недавние воспитанники, их тоже шесть. Учителя ведут своеобразный диспут о недостатках школьного образования, который сменяется разговором на речном откосе; и снова учителя, и вновь – береговой откос).

Ночь после выпуска стала серьезным испытанием не только для учеников, но и для учителей. Поговорим сначала о выпускниках.

Куда отправились 6 выпускников после вечера?

(Ответы: трое юношей и три девушки отправляются на “свежий воздух, чтобы обрести свободу”, к обелиску, расположенному на речном откосе.)

Охарактеризуйте каждого из них.

1. Юля Студенцева- лучшая ученица, гордость школы, “украсит любой институт”.
2. Генка Голиков- городская знаменитость, рост 190 см, самбист.
3. Сократ Онучин – стильный, гитарист, непревзойденный исполнитель песен Высоцкого.
4. Игорь Проухов – друг Генки, художник.
5. Натка Быстрова – красивая девушка.
6. Вера Жерих – подруга Натки, “компанейская девка”.

Что же произошло ночью после выпускного вечера?

(Ответ: ссора ребят).

С чего началась страшная ссора ребят? Что стало её причиной?

(Ответы: ссора началась с разговора о том, что скоро ребята “разлетятся”, а знают ли они друг друга “до донышка”. Чтобы перед “расставанием” не осталось ничего скрытого, было предложено всем высказаться о каждом из присутствующих откровенно, глядя в глаза друг другу. “Давайте скажем правду, что мы о каждом из нас думаем!- сказала Натка Студенцева.)

Кто первый из уст своих друзей решил узнать правду о себе?

(Ответы: Генка Голиков – самбист, потому что он нисколько не сомневался в себе: в школе его все любили, перед друзьями он был свят и чист; это защитник слабых и обиженных; “он сам поставил себя против всех – им осуждать, ему – оправдываться”)

Что же услышал Генка вместо ожидаемой похвалы?

(Ответы: он услышал обвинения в свой адрес.

Вера говорит: “Ты счастливый, но черствый”; однажды она вывихнула ногу, а Генка не пришел ее навестить: “Умри я – слезу не выронишь”. Когда Сократ ушел из дома, то пошел ночевать не к Генке, а к Игорю, хотя у того своя комната, диван свободный. А почему? Да потому, что “нечесаного, немытого” Сократа трудно представить гостем Генки.

Юля сказала, что все хорошие поступки Генка делает для самого себя, так как любит всем нравиться, о других забывает. “Ты светлячок: красиво горишь, а греть не греешь”.

Игорь говорит о том, что ходили всегда вместе с Генкой в обнимку, а на комитете комсомола за его спиной Генка выступил против того, чтобы послать картины Игоря в Москву, мол “нож за пазухой держал”, “продал” Игоря.

Натка говорит, что Генка чистый, стерильный, что его все видят снаружи, а внутрь не залезают, обливают растворчиком, а он упирается, так что жалко на него смотреть.)

Как видим, поначалу все воспринимается ребятами почти как веселая игра, шутка. Но вскоре дело обретает нешуточное содержание. В хороших ребятах открывается жестокость, способность больно ранить друг друга.

Откуда она, эта жестокость, в юных сердцах?! Как же случилось, что эти чистые и возвышенные юноши и девушки чуть не стали соучастниками Яшки Топора, который замыслил расправу над Генкой?

(Ответы: наверное, от того, что каждый “думает только о себе… и ни в грош не ставит достоинство другого. Вот и доигрались…” - говорит Юля)

Кто из шестерки ребят хочет предупредить Генку о готовящемся на него покушении?

(Ответы: Юля хочет пойти к нему, когда все другие отказались. А потом и Натка, которую Генка оскорбил больше всех и которая категорически заставляла всех не идти к нему с предупреждением. Она решилась: “Я пойду…”)

Учитель: В.Тендряков устраивает своим героям проверку на их человеческую подлинность. Путь к истине и добру протекает у писателя, как всегда, драматически, через нравственный кризис. Мы видим, какой страшной бедой может обернуться нравственная глухота. Героев потрясает подлость их одноклассника, когда в ответ он цинично обнажает самое сокровенное.

Осуждаете ли вы Генку?

(Ответы: нет, так как ребята сами убили в нем все человеческое, его веру в себя. Он с мольбой смотрел на каждого из них, а они беспощадно раздевали его ради “правды до донышка”)

Да, верно, и на этом донышке не оказалось самого главного – доброты, милосердия.

А теперь посмотрим, что происходит в школьной учительской.

О чем спорят учителя?

(Ответы: они обсуждают выступление Юли Студенцевой, говорят о ее поведении и о других школьных проблемах. Учителя винят себя, что не так учили, что их за труды “очередной раз умыли”, а наказать они уже не могут. Выступление Юли – плевок в сторону школы.)

Учителя винят себя. Но только ли в них дело? Вспомните ночной пейзаж в четвертой главке, тот фон, на котором развернулись едва ли не ставшие трагическими события.

Чтение отрывка от слов “Мир за гребнем берега утопал в первобытной непотревоженной тьме…” до слов “…огни, огни, огни, целая звездная галактика”.

Что скрывается за этим пейзажем?

(Ответы: пейзаж, в какой-то мере, является моделью душ ребят. Они прекрасно разбираются в элементарных частицах, в сложных устройствах, но совершенно не знают элементарных правил поведения, непросвещенны в области человеческих отношений.)

Да, школа дала ребятам знания, но не воспитала чувства, не научила их любви и добру, состраданию и милосердию.

В этой повести, кроме двух шестерок, есть еще, я бы сказала, один герой. Как вы думаете, кто это или что это?

(Ответы: может быть, это обелиск в парке с именами погибших; он воздвигнут в память тех, кто ушел из этого городка на войну и не вернулся).

Где он находится и что символизирует?

(Ответы: обелиск находится в центре городского сквера, на границе двух миров – “обжитого и необжитого, света и тьмы”. Он как рубеж между светом и тьмой в человеческих душах. Никто так и не дочитал до конца имена погибших. Они жизнь отдали, чтобы нынешние могли учиться, любить, жить. А вместо жизни и любви шестеро ребят чуть было не пали до человеконенавистничества.)

Как видим, социальное беспамятство могло обернуться преступлением. А ведь человек с отключенным прошлым опасен и для других, и для себя.

Итак, ночь после выпуска кончилась. Расходятся по домам учителя и ученики. Одни скоро опять войдут в классы. Другие отправятся, как вы, в новую самостоятельную жизнь.

Что же возьмете вы с собой в эту непростую жизнь? Чему учит нас эта повесть?

(Ответы: повесть учит нас, как жить, какие решения принимать в экстремальных ситуациях, до чего может довести эгоизм; повесть учит быть нас добрыми, чуткими, разбираться в людях, различать добро и зло, правду и ложь, верность и предательство; автор заканчивает повесть словами Игоря: “Мы научимся жить…”)

Да, действительно, это слова надежды. Ночь после выпуска для героев не пройдет бесследно. Каждый из них пережил нравственное потрясение. И мы вместе с героями тоже задумаемся о сущности человеческой души, о самих себе, о друзьях и о коллективе, в котором учимся и живем.

Вам придется жить среди людей. А это значит, надо их понимать, разделять с ними их участь, уметь находить общий язык, угадывать их состояние. И мне хочется закончить урок словами из стихотворения поэта Расула Гамзатова “Берегите друзей” (читает ученик):

Знай, мой друг, вражде и дружбе цену
И судом поспешным не греши.
Гнев на друга, может быть, мгновенный,
Изливать покуда не спеши.

Может, друг твой сам поторопился
И тебя обидел невзначай,
Провинился друг и повинился-
Ты ему греха не поминай…

Люди, я прошу вас, ради бога,
Не стесняйтесь доброты своей.
На земле друзей не так уж много,
Опасайтесь потерять друзей.

III. Домашнее задание: написать сочинение-эссе на тему “Мои размышления после прочтения повести “Ночь после выпуска”.

© Е. Сидоров. Вступительная статья, 1987

© Н. Сапунова. Иллюстрации, 2006

© О. Верейский. Портрет В. Ф. Тендрякова, наследники

Текст повестей «Ночь после выпуска», «Шестьдесят свечей», «Расплата» печатается по изданию: Тендряков В. Расплата: Повести. М.: Сов. писатель, 1982.

Портрет В. Ф. Тендрякова работы О. Верейского.

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru)

О прозе Владимира Тендрякова

Владимир Федорович Тендряков был личностью огромного общественного темперамента. Он проработал в литературе тридцать пять лет, и каждое новое его произведение вызывало интерес читателей и критики, встречало признание, несогласие, будило мысль и совесть. Мало можно назвать современных прозаиков, кто бы с таким постоянством, с такой упорной страстью отстаивал право на постановку острейших социально-нравственных проблем нашего общества, кто бы день за днем впрямую задавал вопрос о смысле человеческого существования себе и своему читателю. В творчестве В. Тендрякова неумолчно звенела туго натянутая струна гражданского беспокойства. В этом смысле он был очень целен и последователен. Его книги вызваны к жизни жаждой художественного познания действительности, стремлением писателя вынести свое суждение о ней, воззвать к нашему сознанию, воспитать или пробудить в читателе общественное неравнодушие.

Поэтому разговор о повестях и романах Тендрякова сразу вступает в зону самой действительности, мы начинаем спорить о жизни, окружающей нас, о сложных духовных, экономических, моральных процессах, затронутых прозаиком. Но при этом критика, поддерживая писателя за его пафос, бесстрашие и прямоту в постановке вопросов, иногда с сожалением констатирует несовпадение «проблем» и «прозы» в некоторых тендряковских произведениях: «Безусловно, существует логика решения проблем. Но существует и логика построения художественной прозы. Проблема, введенная в прозу, должна держать собою художественную конструкцию вещи, а не наваливаться на нее сразу, иначе плохо и для проблемы и для прозы» . Да и те критики, которым «перевес» проблемности не кажется слабостью прозаика, а лишь ярко выраженным свойством его писательской натуры, непременно считают своим долгом помянуть о художественных «проторях и убытках», сторицей окупающихся, впрочем, «значительностью, серьезностью и современностью его слова, общественной значимостью и остротой социальных конфликтов и нравственных проблем его творчества» .

Вот, по существу, два крыла критического осознания прозы Владимира Тендрякова:

граждански отзывчивый социолог и моралист, но порой «недостаточно» художник, от чего мелеет глубина и самой его проблематики;

«недостаточно» художник? Может быть. Но зато все сторицей окупается остротой и общественной значимостью конфликтов и проблем его творчества.

Оба суждения, хотя и в неодинаковой степени, признают художественную неполноту тендряковского мира. Не могу согласиться с этим. Стоит перечитать сегодня одну за другой все книги писателя, вызвавшие в свое время обильную критику, в том числе и заведомо недобросовестную, прямо отрицающую как раз правомерность проблематики и конфликтов некоторых произведений прозаика, чтобы убедиться в цельности именно проблемно-художественного мира этого писателя. Можно спорить, не соглашаться с его активно проповеднической манерой, со стремлением высказать наболевшее не столько в объективно-пластической образной форме, сколько в прямом напоре рассуждений героев, где всегда явственно слышен и авторский голос. Можно отрицать действенность и универсальность притчеобразных ситуаций, весьма характерных для повестей Тендрякова. Но при этом нельзя, на мой взгляд, не видеть резко очерченную художественную оригинальность этого пера. Логика решения жизненно важных проблем для Тендрякова и художественная логика слитны, нераздельны, питают друг друга. Искусство для него начинается с идеи и живет идейностью. Мысль разворачивается в образах, проверяет себя в художественных аргументах на площадке повести или романа и, как правило, разрешается в финале, ставя перед нами и героями новые вопросы, новые проблемы.

Нельзя забывать также, что В. Тендряков сформировался как писатель в активной полемике против так называемой теории бесконфликтности, имевшей достаточно широкое распространение в нашей послевоенной беллетристике. Острая конфликтность, предельный драматизм ситуаций, особенно нравственных коллизий, – самая характерная черта тендряковского стиля. Он ощущает правду как поиск неравнодушной, активной мысли и открыто, без обиняков, стремится поведать эту правду людям, отнюдь не претендуя на всю ее объективную полноту, на собственное всеведение. Мужество и откровенность правды – тот нравственный фундамент, на котором держится художественный мир Тендрякова, и стоит он прочно и простоит долго, до тех пор, пока жизненные противоречия, его питающие, не будут исчерпаны самой действительностью.

Владимир Федорович Тендряков родился в 1923 году в деревне Макаровской Вологодской области, в семье сельского служащего. После окончания средней школы ушел на фронт и служил радистом стрелкового полка. В боях за Харьков получил тяжелое ранение, демобилизовался, учительствовал в сельской школе, был избран секретарем райкома комсомола. Первой мирной осенью поступил на художественный факультет ВГИКа, а затем перешел в Литературный институт, который окончил в 1951 году. Работал корреспондентом журнала «Огонек», писал сельские очерки, в 1948 году опубликовал свой первый рассказ в альманахе «Молодая гвардия».

Но в нашем читательском сознании Тендряков заявил о себе сразу, крупно и заметно, в начале 1950-х годов, словно бы миновав пору литературного ученичества. Время, общественная ситуация способствовали появлению целой плеяды писателей, устами которых правдиво заговорила доселе почти молчаливая послевоенная деревня. Вслед за очерками и рассказами Валентина Овечкина, Гавриила Троепольского в ранних произведениях В. Тендрякова были публично обнажены серьезные противоречия колхозной жизни тех лет, ставшие впоследствии предметом пристального общественного внимания.

Всю жизнь Тендрякова волновали проблемы выбора и долга, веры и скепсиса. И до последних своих дней он тревожно размышлял над вопросом: «Куда движется человеческая история?» Свидетельство тому – роман «Покушение на миражи» (1978–1980) – наиболее глубокое и сильное произведение Тендрякова, его духовное завещание нам и будущему.

Но о чем бы ни писал Тендряков, какую бы жизненную ситуацию ни выбирал, рассмотрение, художественный анализ действительности всегда протекают у него при свете нравственных требований совести.

Совесть в этическом кодексе Владимира Тендрякова – основополагающее понятие, только она способна осветить человеку глубокую правду о нем самом и окружающем мире.

Тендряков Владимир

Ночь после выпуска

Владимир Фёдорович Тендряков

НОЧЬ ПОСЛЕ ВЫПУСКА

Как и положено, выпускной вечер открывали торжественными речами.

В спортзале, этажом ниже, слышно было - двигали столы, шли последние приготовления к банкету.

И бывшие десятиклассники выглядели сейчас уже не по-школьному: девчата в модных платьях, подчеркивающих зрелые рельефы, парни до неприличия отутюженные, в ослепительных сорочках, при галстуках, скованные своей внезапной взрослостью. Все они, похоже, стеснялись самих себя - именинники на своих именинах всегда гости больше других гостей.

Директор школы Иван Игнатьевич, величественный мужчина с борцовскими плечами, произнес прочувствованную речь: "Перед вами тысячи дорог..." Дорог тысячи, и все открыты, но, должно быть, не для всех одинаково. Иван Игнатьевич привычно выстроил выпускников в очередь соответственно их прежним успехам в школе. Первой шла та, что ни с кем не сравнима, та, что все десять лет оставляла других за своей спиной,- Юлечка Студёнцева. "Украсит любой институт страны..." Следом за ней была двинута тесная когорта "несомненно способных", каждый член ее поименован, каждому воздано по заслугам. Генка Голиков был назван среди них. Затем отмечены вниманием, но не превознесены "своеобразные натуры" - характеристика, сама по себе грешащая неопределенностью,- Игорь Проухов и другие. Кто именно "другие", директор не счел нужным углубляться. И уже последними - все прочно, безымянные, "которым школа желает всяческих успехов". И Натка Быстрова, и Вера Жерих, и Сократ Онучин оказались в числе них.

Юлечке Студёнцевой, возглавлявшей очередь к заветным дорогам, надлежало выступить с ответной речью. Кто, как не она, должна поблагодарить свою школу - за полученные знания (начиная с азбуки), за десятилетнюю опеку, за обретенную родственность, которую невольно унесет каждый.

И она вышла к столу президиума - невысокая, в белом платье с кисейными плечиками, с белыми бантами в косичках крендельками, девочка-подросток, никак не выпускница, на точеном личике привычное выражение суровой озабоченности, слишком суровой даже для взрослого. И взведенно-прямая, решительная, и в посадке головы сдержанная горделивость.

Мне предложили выступить от лица всего класса, я хочу говорить от себя. Только от себя!

Это заявление, произнесенное с безапелляционностью никогда и ни в чем не ошибающейся первой ученицы, не вызвало возражений, никого не насторожило. Директор заулыбался, закивал и поерзал на стуле, удобнее устраиваясь. Что могла сказать, кроме благодарности, она, слышавшая в школе только хвалу, только восторженные междометия в свой адрес. Потому лица ее товарищей по классу выражали дежурное терпеливое внимание.

И по актовому залу пробежал шорох.

По какой мне идти? Давно задавала себе этот вопрос, но отмахивалась, пряталась от него. Теперь все - прятаться нельзя. Надо идти, а не могу, не знаю... Школа заставляла меня знать все, кроме одного - что мне нравится, что я люблю. Мне что-то нравилось, а что-то не нравилось. А раз не нравится, то и дается трудней, значит, этому ненравящемуся и отдавай больше сил, иначе не получишь пятерку. Школа требовала пятерок, я слушалась и... и не смела сильно любить... Теперь вот оглянулась, и оказалось - ничего не люблю. Ничего, кроме мамы, папы и... школы. И тысячи дорог - и все одинаковы, все безразличны... Не думайте, что я счастливая. Мне страшно. Очень!

Юлечка постояла, глядя птичьими тревожными глазами в молчащий зал. Было слышно, как внизу передвигают столы для банкета.

У меня все,- объявила она и мелкими дергающимися шажочками двинулась к своему месту.

Года два назад был спущен запрет - в средних школах на выпускных вечерах нельзя выставлять на столы вино.

Этот запрет возмутил завуча школы Ольгу Олеговну: "Твердим: выпускной вечер - порог в зрелость, первые часы самостоятельности. И в то же время опекаем ребят, как маленьких. Наверняка они это воспримут как оскорбление, наверняка принесут с собой тайком или открыто вино, а в знак протеста, не исключено, кой-чего и покрепче".

Ольгу Олеговну в школе за глаза звали Вещим Олегом: "Вещий Олег сказал... Вещий Олег потребовал..." - всегда в мужском роде. И всегда директор Иван Игнатьевич уступал перед ее напористостью. Ольге Олеговне нынче удалось убедить членов родительского комитета - бутылки сухого вина и сладкого кагора стояли на банкетных столах, вызывая огорченные вздохи директора, предчувствовавшего неприятные разговоры в гороно.

Но букетов с цветами все-таки стояло больше, чем бутылок: прощальный вечер должен быть красив и благопристоен, вселять веселье, однако в границах дозволенного.

Словно и не было странного выступления Юлечки Студёнцевой. Подымались тосты за школу, за здоровье учителей, звон стаканов, смех, перекатные разговоры, счастливые, раскрасневшиеся лица - празднично. Не первый выпускной вечер в школе, и этот начинался как всегда.

И только, словно сквознячок в теплой комнате, среди разгоревшегося веселья - охолаживаю-щая настороженность. Директор Иван Игнатьевич несколько рассеян, Ольга Олеговна замкнуто-молчалива, а остальные учителя бросают на них пытливые взгляды. И Юлечка Студёнцева сидела за столом потупившись, связанно. К ней время от времени подбегал кто-нибудь из ребят, чокался, перекидывался парой слов - выражал свою солидарность - и убегал.

Как всегда, чинное застолье быстро сломалось. Бывшие десятиклассники, кто оставив свой стул, кто вместе со стулом, передвигались к учителям.

Самая большая, самая шумная и тесная компания образовалась вокруг Инны Семеновны, учительницы начальной школы, которая десять лет назад встретила всех этих ребят на пороге школы, рассадила по партам, заставила раскрыть буквари.

Нина Семеновна крутилась среди своих бывших учеников и только сдавленно выкрикивала:

Наточка! Вера! Да господи!

И платочком осторожно утирала слезы под крашеными ресницами.

Господи! Какие вы у меня большие!

Натка Быстрова была на полголовы выше Нины Семеновны, да и Вера Жерих тоже, похоже, перегнала ростом.

Вы для нас самая, самая старая учительница, Нина Семеновна!

"Старой учительнице" едва за тридцать, белолица, белокура, подобранно-стройна. Тот первый, десятилетней давности урок нынешних выпускников был и ее самым первым самостоятельным уроком.

Такие большие у меня ученицы! Я действительно старая...

Нина Семеновна утирала платочком слезы, а девчонки лезли обниматься и тоже плакали - от радости.

Нина Семеновна, давайте выпьем на брудершафт! Чтоб на ты,предложила Натка Быстрова.

И они рука за руку выпили, обнялись, расцеловались.

Нина, ты... ты славная! Очень! Мы все время тебя помнили!

Наточка, а какая ты стала - глаз не отвести. Была, право, гадким утеночком, разве можно догадаться, что вырастешь такой красавицей... А Юлечка... Где Юлечка? Почему ее нет?

Юлька! Эй! Сюда!

Да, да, Юлечка... Ты не знаешь, как часто я о тебе думала. Ты самая удивительная ученица, какие у меня были...

Возле долговязого физика Павла Павловича Решникова и математика Иннокентия Сергеевича с лицом, стянутым на одну сторону страшным шрамом, собрались серьезные ребята. Целоваться, обниматься, восторженно изливать чувства они считают ниже своего достоинства. Разговор здесь сдержанный, без сантиментов.

В физике произошли подряд две революции - теория относительности и квантовая механика. Третья наверняка будет не скоро. Есть ли смысл теперь отдавать свою жизнь физике, Павел Павлович?

Ошибаешься, дружочек: революция продолжается. Да! Сегодня она лишь перекинулась на другой континент - астрономию. Астрофизики что ни год делают сногсшибательные открытия. Завтра физика вспыхнет в другом месте, скажем в кристаллографии...

Генка Голиков, парадно-нарядный, перекинув ногу за ногу, с важной степенностью рассуждает - преисполнен уважения к самому себе и к своим собеседникам.

Возле директора Ивана Игнатьевича и завуча Ольги Олеговны толкучка. Там разоряется Вася Гребенников, низкорослый паренек, картинно наряженный в черный костюм, галстук с разводами, лакированные туфли. Он, как всегда, переполнен принципами - лучший активист в классе, ратоборец за дисциплину и порядок. И сейчас Вася Гребенников защищает честь школы, поставленную под сомнение Юлечкой Студёнцевой:

Наша альма матер! Даже она, Юлька, как бы ни заносилась, а не выкинет... Нет! Не выкинет из памяти школу!

Против негодующего Васи - ухмыляющийся Игорь Проухов. Этот даже одет небрежно - рубашка не первой свежести и мятые брюки, щеки и подбородок в темной юношеской заросли, не тронутой бритвой.