Процесс глобализации культуры. Глобализация социокультурных процессов в современном мире: минусы, плюсы

Глобализация общества и ее культурологические последствия

Глобализация общества является сегодня одной из наиболее важных тенденций развития цивилизации, которая в ближайшее десятилетие будет оказывать определяющее воздействие практически на все сферы жизнедеятельности общества: экономику, политику, науку, образование и культуру. При этом наиболее радикальные перемены она, вероятнее всего, повлечет за собой именно в сфере культуры, где следует ожидать новой гуманитарной революции, беспрецедентной в истории человечества.

Развитие этой революции прогнозируется на ближайшие десятилетия, и уже сегодня ясно, что она приведет не только к радикальным переменам в образе жизни людей, но также во многом изменит их мировоззрение, отношение к природе, к себе и к другим людям.

С позиций синергетики процесс глобализации общества можно рассматривать как закономерную реакцию мировой цивилизации на новые угрозы для ее дальнейшего развития. При этом здесь следует различать две главные и противоположные тенденции. С одной стороны, происходит стремительное усиление информационной взаимосвязанности различных частей мирового сообщества, что повышает его устойчивость как сложной самоорганизующейся системы. А с другой стороны, происходит разрушение традиционных национальных культур слаборазвитых и развивающихся стран под воздействием мощной культурологической и информационной экспансии Запада и в первую очередь Соединенных Штатов Америки.

Эта вторая тенденция быстро сокращает культурное разнообразие мирового сообщества, что является одним из признаков его деградации как сложной системы, и поэтому должна рассматриваться как негативная. Она уменьшает устойчивость цивилизации по отношению к внешним и внутренним разрушительным воздействиям. Ведь не зря же биологи так настойчиво борются за сохранение биологического разнообразия жизни на нашей планете, которое также неуклонно сокращается.

Какая из этих двух противодействующих тенденций возобладает, покажет будущее. Однако уже сегодня ясно, что главные проблемы будущего человечества в XXI в. будут решаться не в экономической или политической сферах, а в сфере культуры, которая должна стать в ближайшие годы центром внимания всего общества в контексте проблем обеспечения дальнейшего устойчивого развития цивилизации, а также национальной и международной безопасности.
Мировоззренческое противостояние Востока и Запада и культурологические корни экологического кризиса цивилизации

Сфера культуры сегодня является ареной борьбы еще двух противоположных тенденций дальнейшего развития цивилизации: эгоцентрической либерально-потребительской идеологии стран Запада, лидером которых сегодня выступают США, и идеологии биоцентризма, направленной на сохранение целостности биосферы, частью которой является и человеческое общество. Эта идеология и связанные с ней духовные ценности являются принадлежностью традиционных восточных культур, где наивысшей ценностью считается именно Природа как творение Высшего разума. Человек же рассматривается в этой мировоззренческой парадигме лишь как часть Природы, которая несет в себе частицу Высшего разума и поэтому должна осознавать свою особую ответственность за судьбу Природы.

Россия является евразийской страной, и поэтому как для традиционных этнических культур населяющих ее народов, так и для всей российской национальной культуры более характерными являются духовные ценности Востока, чем эгоцентрические мировоззренческие установки Запада. Общинный дух, уважение к старшему поколению, приоритет общественных интересов над личными, патриотизм, сострадание к слабым и обездоленным, великодушие к побежденным и терпимость к инакомыслящим – все эти отличительные черты российской национальной культуры давно и широко известны. Это принципиально иной взгляд на мир, кардинально отличающийся от мировоззрения стран Запада, в основе которого лежат каноны католической и протестантской церквей, исповедующих и пропагандирующих совсем иные духовные ценности.

Именно эти ценности (индивидуальная свобода, социальная активность, карьеризм, стремление к материальному благополучию и личному обогащению) и являются основой той либеральной рыночной экономики, демократизации и глобализации общества, которые сегодня не только доминируют во всех странах Запада, но и агрессивно навязываются ими всему остальному миру как единственно правильные и перспективные формы дальнейшего существования человечества.

История показала, что этот путь общественного развития порождает культ безудержного потребления и вызывает глубокое экономическое, образовательное и информационное расслоение общества, чреватое социальными, этническими, религиозными и военными катаклизмами. Поэтому дальнейшая экспансия западной идеологии представляет собой сегодня самую большую опасность для будущего цивилизации. Эта идеология развития человеческого общества особенно опасна сегодня, в условиях антропогенной перегрузки нашей планеты, вызванной хозяйственной деятельностью человека. Она поставила современную цивилизацию перед реальной угрозой самоуничтожения уже в ближайшие десятилетия.
Глобализация общества как информационная колонизация – новая угроза для национальной безопасности России

Процесс глобализации общества активно поддерживается сегодня транснациональными промышленными корпорациями и финансово-промышленными группами. Он используется ими для достижения своих экономических и геополитических целей. Эти цели заключаются в достижении глобального финансового и экономического господства, которое обеспечивается путем разрушения национальных экономик слаборазвитых и развивающихся стран и использования их сырьевых, финансовых и интеллектуальных ресурсов.

Для достижения этих целей широко применяются не только методы финансовой, экономической и технологической экспансии, но также и новейшие информационные технологии воздействия на массовое сознание населения и культуру развивающихся стран, которые таким образом подвергаются своеобразной новой форме «информационной колонизации».

«Информационный империализм» является новой формой мирового господства в XXI в., а эффективным инструментом для его утверждения служат новые информационные технологии, которые используются для деформации общественного сознания населения колонизируемых стран, разрушения их традиционных национальных культур, национального самосознания и патриотизма. Исследование показывает, что для достижения этих целей совсем необязательно деформировать сознание всего населения той или иной страны. Вполне достаточно сформировать необходимый колонизаторам тип сознания лишь примерно у 20% населения. Важно только, чтобы в эту часть населения входила элита общества, т.е. люди, которые способны влиять на принятие политических решений и являются примером для подражания.

Таким образом, объектом «информационной колонизации» в первую очередь является элита общества, которая в результате целенаправленных манипуляций ее сознанием становится психологически изолированной от основной части населения страны. В конечном итоге она идеологически перерождается и становится на путь предательства национальных интересов, которые уже больше не соответствуют ее собственным целям и интересам. Это явление мы, к сожалению, наблюдаем в последние годы и в политической, и в экономической жизни России.

Информационная колонизация представляет собой реальную и весьма серьезную опасность для дальнейшего развития многих стран мира, в том числе и для России. Именно поэтому в Доктрине информационной безопасности Российской Федерации специально подчеркивается, что наибольшую опасность в сфере духовной жизни представляет «неспособность современного гражданского общества России обеспечивать формирование у подрастающего поколения и поддержание в обществе общественно необходимых нравственных ценностей, патриотизма и гражданской ответственности за судьбу страны».

К сожалению, эффективных механизмов для решения этой актуальной проблемы сегодня в России не имеется, так как вопросы развития и использования духовного и интеллектуального потенциала российского общества не являются сейчас приоритетными ни в государственной политике России, ни в системе образования, ни в идеологии деятельности средств массовой информации, ни в произведениях литературы и искусства. И эта ситуация для будущего нашей страны представляет серьезную угрозу, которая может лишить ее достойной исторической перспективы.

Российская культура как объект национальной безопасности В последние годы проблема обеспечения национальной безопасности России объективно выдвигается на первый план среди других проблем развития нашего общества. Однако при обсуждении этой проблемы на различного рода научных и общественно-политических форумах, а также в органах законодательной и исполнительной власти России основное внимание уделяется, как правило, лишь геополитическим, экономическим и военно-техническим аспектам этой проблемы. При этом культурологические аспекты проблемы считаются второстепенными и практически не рассматриваются.

Такой подход к данной проблеме, по мнению автора, является глубоко ошибочным, а его последствия мы повсеместно наблюдаем сегодня в виде многочисленных и все усиливающихся процессов разрушения традиционной российской культуры, деморализации и криминализации нашего общества, резкого снижения уровня нравственности людей и, что особенно опасно, – молодого поколения.

Основными причинами этих негативных явлений следует считать два сравнительно новых для истории развития российского общества фактора. Одним из них является мощное информационное воздействие на российское общество со стороны стран Запада и в первую очередь Соединенных Штатов Америки. Это явление уже получило название информационной войны, цели и методы которой, а также возможные последствия сейчас начали обсуждаться на страницах научной печати. Конечно же, такое воздействие на Россию осуществлялось и ранее, но никогда еще оно не было столь интенсивным и многоплановым.

Второй фактор проявляется в том удивительном и беспрецедентном по своей глубине и масштабам безразличии к дальнейшей судьбе российской культуры, которое в последние годы проявляется со стороны руководящих органов страны, занятых в основном экономическими и политическими проблемами, региональными конфликтами, а в последнее время – еще и проблемами борьбы с терроризмом.

В то же время хорошо известно, что именно национальная культура является тем важнейшим генетическим ядром нации, которое и определяет ее жизнеспособность в современном быстро изменяющемся мире, создает духовную общность народа и дает людям уверенность в своем будущем. Именно поэтому российская культура должна сегодня рассматриваться в качестве одного из важнейших объектов национальной безопасности страны.
Основные виды угроз для российской культуры на современном этапе развития общества

В настоящее время наиболее опасными по своим последствиям для будущего России являются следующие угрозы российской культуре. Многоплановая агрессия стран Запада и ближнего зарубежья в отношении русского языка и русскоязычного информационного пространства, которое быстро сокращается. При этом деформируется также и исторически сложившееся пространство российской культуры в мировом сообществе.

«Вестернизация» российской культуры, активная пропаганда западного образа жизни, моделей одежды, стереотипов поведения в обществе и отношений между людьми. Развитию этих процессов в значительной мере содействует информационная политика средств массовой информации и в особенности телевидения, а также все более широкое распространение в нашей стране низкопробной литературы и видеопродукции прозападной ориентации.

Дискредитация российской истории, разрушение системы воспитания молодого поколения в семье, в системе образования, в профессиональной сфере и в армии. Деформация традиционных для российской культуры основных духовно-нравственных ценностей общества и подмена их ориентирами и ценностями материально-потребительского плана. В результате этого происходят деморализация и криминализация российского общества, достигшие небывалых масштабов.

Продолжающийся процесс деинтеллектуализации российского общества, характерными признаками которого являются снижение престижности интеллектуального труда, социального статуса работников сферы образования и культуры, которые сегодня являются самыми низкооплачиваемыми среди всех других категорий занятого населения.

Воздействие перечисленных угроз на российское общество представляет особую опасность именно в настоящий период, когда в состоянии глобального кризиса находится не только Россия, но и все мировое сообщество, которое стоит на пороге новой, постиндустриальной информационной цивилизации. Ведь благодаря достижениям синергетики сегодня мы знаем, что в критические периоды эволюции любая сложная самоорганизующаяся система теряет свою устойчивость и становится особенно чувствительной к внешним информационным воздействиям.

Поэтому именно сегодня необходимо активно и действенно противостоять перечисленным выше угрозам для российской культуры. С этой целью необходимо объединить усилия всех здоровых сил нашего общества, всех патриотов России, которым небезразлична дальнейшая судьба своей Родины. При этом в первую очередь необходимо изменить общественное сознание, осознать и законодательно закрепить стратегическую значимость российской культуры для настоящего и будущего нашей страны, а также для окружающих ее молодых независимых государств.

Заключение

Вышеизложенное позволяет сделать краткие выводы о том, что нужно и чего нельзя делать в России в XXI в. в сфере культуры, чтобы создать идеологическую и духовную основу для решения проблемы обеспечения национальной и международной безопасности.
1. Прежде всего, необходимо осознать актуальность и стратегическую важность проблемы сохранения традиционной национальной культуры России. Сегодня эта проблема не только культурологическая. Это проблема выживания российской нации, обеспечения ее национальной безопасности. Мало того, это еще и важная часть проблемы обеспечения международной безопасности, которая существенным образом зависит от ситуации на территории России с геополитической, социально-экономической и экологической точек зрения.
2. Нельзя далее мириться и с расщеплением сознания российского общества, с его информационной колонизацией со стороны стран Запада, с планомерным уничтожением российской культуры, подменой традиционных духовных ценностей нашего народа. Духовное единство нации, патриотизм и гордость за свое Отечество, гражданская ответственность за его будущее – вот те главные качества, на формирование которых должна быть сегодня нацелена государственная политика в сфере образования, культуры и средств массовой информации, а также деятельность лучших представителей культуры и искусства.
3. Особое внимание необходимо сосредоточить на воспитании духовной культуры молодого поколения граждан России, которое сегодня находится в эпицентре деструктивного информационного воздействия и не имеет четких нравственных ориентиров. Этому поколению необходимы новые образы «героев нашего времени», которые могли бы стать для него привлекательными и служить образцами для подражания.
Эту задачу может решать система образования, усилия которой должны всемерно поддерживать деятели российской культуры.
4. Необходимо безотлагательно прекратить безудержную пропаганду потребительского образа жизни, насилия и жестокости, культа силы, сексуальной распущенности, которая сегодня обрушивается на наше общество с экранов телевидения. И для достижения этой цели государству придется взять большую часть средств массовой информации под свой контроль.
5. Национальные традиции и национальная культура становятся сегодня средством психологической защиты народов России от активно навязываемых им извне чужеродной системы ценностей, общественных идеалов и стереотипов поведения, которые используются в качестве инструментов для достижения целей международной экономической конкуренции.

Поэтому отношение к проблемам сохранения национальной культуры России со стороны государства должно быть решительным образом пересмотрено. Сфера культуры сегодня – это один из важнейших объектов обеспечения национальной безопасности российского общества, который должен находиться под особой охраной государства.

Заместитель главного редактора, академик РАЕН, доктор технических наук, профессор К.К. Колин

Глобализация культуры - ускорение интеграции наций в мировую систему в связи с развитием современных транспортных средств и экономических связей, формированием транснациональных корпораций и мирового рынка, благодаря воздействию на людей средств массовой информации. Термин "глобализация культуры" появился в конце 80-х гг. в связи с проблемой сближения наций и расширением культурных контактов народов.

Глобализация является одним из отличительных признаков современного этапа общественного развития. Этот факт отмечают практически все исследователи, которые подчеркивают, что историческая эпоха на рубеже веков характеризуется прежде всего расширением и углублением глобализационных процессов.

Феномен глобализации осмысливается во множестве работ как известных, так и начинающих авторов, которые посвятили прояснению ее сущности и описанию особенностей не одну тысячу страниц. О глобализации писали М. Кастельс, И. Валлерстайн, Дж. Стиглиц и У. Бек, 3. Бжезинский и Н. Хомский, Дж. Сорос и Ж. Бове, М.И. Войейков и Н.М. Римашевская, А.И. Уткин и М.Г. Делягин и др. Однако большинство из тех, кто писал о глобализации, касался в основном экономических, политических или демографических аспектов данной проблемы. Вопросов же, связанных с воздействием глобализации на процесс развития как мировой культуры, так и культур отдельных наций и народов, они касаются постольку-поскольку, практически не акцентируя на них своего внимания. Как же сказывается глобализация на развитии культуры?

Большинство из тех, кто исследует социокультурные последствия глобализации, оценивают ее исключительно как феномен, несущий в себе ярко выраженное отрицательное начало. Однако очевидно, что глобализация способствует формированию представления о взаимосвязанном мире, где существование различных народов и культур является возможным только тогда, когда они в качестве императива принимают принцип культурного плюрализма. Глобализация явно увеличивает плотность "информационного потока", дает шанс различным культурам вырваться за пределы своей этнической или национальной ограниченности, обрести динамику собственного развития. В то же время глобализация вызывает перемены не только в экономической, политической или правовой сфере жизни общества, но и самым непосредственным образом отражается на тех процессах, которые протекают в сфере культуры, в таких ее отраслях, как искусство, науки, образование, воспитание.

С одной стороны, глобализация явно способствует ускорению процесса «социодинамики культуры» (А. Моль). Шендрик А.И. Социология культуры: Учебное пособие для студентов. М., 2005. Под ее воздействием резко возрастают темпы производства, распространения и потребления культурных ценностей. Время цикла производства и потребления культурных ценностей резко сокращается, что приводит к увеличению объема информации, получаемой индивидом, расширению его кругозора, повышению интеллектуального уровня. Благодаря новым информационным технологиям, человек глобального общества получил возможность познакомиться с целой совокупностью артефактов, которые были недоступны людям индустриального и постиндустриального общества из-за отсутствия у значительной их части возможности совершать экскурсионные поездки в различные страны, путешествовать по миру, пользоваться услугами, предоставляемыми знаменитыми хранилищами культурных ценностей, где сосредоточена значительная часть мирового культурного наследия. Виртуальные музеи, библиотеки, картинные галереи, концертные залы, существующие в "мировой информационной паутине", дают возможность познакомиться со всем тем, что был создано гением того или иного художника, архитектора, композитора, независимо от того, где находятся те или иные шедевры: в Петербурге, Брюсселе или Вашингтоне. Для миллионов стали доступны хранилища крупнейших библиотек мира, в том числе библиотек Конгресса США, Британского музея, Российской государственной библиотеки и многих других библиотек, фондами которых на протяжении столетий пользовался узкий круг лиц, занимающихся законотворчеством, преподавательской и научно-исследовательской деятельностью.

Глобализация узаконила существование определенного культурного стандарта, в соответствии с которым человек информационного общества должен владеть несколькими иностранными языками, уметь пользоваться персональным компьютером, осуществлять процесс коммуникации с представителями иных культурных миров, понимать тенденции развития современного искусства, литературы, философии, науки т.д.

Глобализация усилила интенсивность культурных обменов, резко расширила круг тех, кто совершает бесконечный процесс перехода из одного культурного мира в другой. По сути, она сделала прозрачными границы для талантов, сняла практически ограничения на перемещение из страны в страну выдающихся исполнителей, дирижеров, художников, режиссеров, многие из которых ныне проводят за рубежом значительно больше времени, чем у себя на родине. Результаты творчества в условиях глобализации перестают быть достоянием той или иной нации, а становятся достоянием всего человечества. Сегодня никого уже не удивляет, если на сцене Большого или Марлинского театров осуществляется постановка спектакля французским или американским балетмейстером; если на Красной площади поют величайшие теноры мира и т.д.

Глобализация создает предпосылки для выхода культуры за пределы общинно-племенных и локально-территориальных образований. Благодаря новым информационным технологиям идеи, символы, знания и умения, накопленные тем или иным этносом, и т.д., получают широкое распространение в других культурных мирах, способствуя формированию у различных народностей более точного представления о том, что собой представляет та или иная культура, какое место она занимает среди множества национальных и этнических культур.

В то же время нет никакого сомнения в том, что глобализация способствует стремительному углублению культурного неравенства между странами и народами. Сегодня по уровню образования, обеспеченности персональными компьютерами на душу населения, наличию личных библиотек, частоте посещения различных учреждений культуры, доле средств, выделяемых из бюджета на нужды культуры и т.д. страны "золотого миллиарда" на порядок опережают страны-аутсайдеры. На это обстоятельство обращают внимание практически все исследователи феномена глобализации, а также ведущие эксперты ООН и других широко известных международных организаций гуманитарной направленности. Глобализация привела к коренным изменениям в системе взаимоотношений между народной, элитарной и массовой культурой, она понизила статус не только первых двух, но и культуры как таковой, которая сегодня многими воспринимается отнюдь не как конечная цель человеческого рода, о чем неоднократно говорили И. Кант, М. Вебер, Г. Зиммель и другие, а как средство, способствующее достижению жизненного успеха и материального благополучия. Одновременно она возвеличила массовую культуру, превратив ее в ведущий элемент системы культуры постиндустриального общества. О массовой культуре как квазикультуре, как некоем эрзаце, заменителе, рассчитанном на удовлетворение невзыскательных вкусов плохо образованной части населения, пишут многие отечественные и зарубежные исследователи.

Глобализация резко обострила проблему национально-культурной идентичности, которая сегодня превратилась в одну из важнейших проблем, тревожащих не только культурологов, но и политиков, общественных и религиозных деятелей, прогрессивно мыслящих представителей естественнонаучного знания. Как подчеркивают многие исследователи, ныне «даже экономические проблемы отходят на второй план в сравнении с невозможностью для представителей основных социальных групп найти приемлемый для себя ответ на вопрос «Кто мы такие?». Федотова Н.Н. Кризис идентичности в условиях глобализации // Человек, 2003, №6.

Как показывает практика и результаты многочисленных социологических исследований, индивид, не идентифицирующий себя ни с цивилизаций, в рамках которой разворачивается его деятельность, ни с культурой той нации, к которой он принадлежит по факту своего рождения, ни с той точкой географического пространства, называемой "малой родиной", ни с тем периодом времени, который обозначается как определенная историческая эпоха, оказывается вне системы сложившихся связей и отношений, сформировавшихся в данном социуме в процессе его исторического развития. Он превращается в автономного субъекта, отличительной чертой которого, если использовать термин Г. Федотова, является "отщепенчество". Шендрик А.И. Социология культуры: Учебное пособие для студентов. М., 2005. Появление значительного числа личностей, утративших представление о своей национально-культурной принадлежности, приводит к дестабилизации общественной системы, резко повышает уровень социальной напряженности, ставит под вопрос способность той или иной страны сохранять свой суверенитет и территориальную целостность, противостоять давлению как извне, так и изнутри, находить необходимые ресурсы и эффективно их использовать в конфликтных ситуациях, которые сплошь и рядом возникают между различными странами, народами и государствами.

По мере превращения России в страну, занимающую определенное место в системе международного разделения труда, усиливается процесс десакрализации базовых ценностей национальной культуры, быстрыми темпами возрастает число тех, кто считает себя "гражданином мира", кто склонен рассматривать отечественную историю как сплошную череду несуразностей, ошибок и преступлений. Нет необходимости доказывать тот факт, что принятие подобных установок широкими массами (а именно к этому стремятся идеологи глобализации) чрезвычайно опасно, ибо история не знает примеров того, чтобы нация, признавшая свое духовное поражение, сохранила бы свой креативный потенциал и смогла превратиться в активного исторического субъекта, оказывающего влияние на процессы, протекающие в различных сферах жизни общества.

Глобализация утвердила в качестве базового принципа сосуществования различных культурных миров принцип мультикультурализма, который ее идеологами рассматривается как императив государственной культурной политики, осуществляемый в информационном обществе. Однако, по мнению западных исследователей, реализация на практике идеи мультикультурализма оборачивается множеством негативных последствий, которые явно усугубляют и без того сложную социокультурную ситуацию, сложившуюся практически во всех развитых странах Запада. Мультикультурализм проявляется в попытках обосновать требования представителей тех или иных групп не их индивидуальными качествами, а статусом членов этих сообществ, стремлением сделать ту или иную культурную идентичность группы основанием для выдвижения разнообразных требований политического и экономического толка. Примерами таких проявлений насыщена жизнь современных западных обществ. Характерная для начала XX в. цель ассимилировать представителей иных культурных традиций в лоно доминирующей культуры сегодня нередко воспринимается как свидетельство расизма или национализма.

Глобализация ведет к понижению статуса национальных языков, утверждению в качестве единственного средства межкультурного взаимодействия английского языка, хотя он является родным языком лишь 380 млн. жителей планеты. Сегодня на английском языке издается большая часть книг, газет и журналов. Более 80% материалов, размещенных в Интернете, представляют собой англоязычные тексты. То же можно сказать и об аудиовизуальной продукции, находящейся в Сети, которая практически вся создана англоязычными авторами. Знание английского языка стало непременным требованием, которое ставится перед теми, кто рассчитывает получить работу в крупных фирмах, банках, страховых компаниях и т.д. Английский язык является средством общения между дипломатами, авиационными диспетчерами, работниками правоохранительных органов, таможенных служб и т.д. Этот процесс нарастает год от года, и если сохранятся те тенденции, о которых речь шла выше, то недалек тот день, когда большинство жителей прежде всего развитых стран будут говорить на английском, а не на языке своих предков.

В процессе глобализации исчезает многообразие типов культурного взаимодействия. По мере ее углубления и расширения доминирующим типом взаимодействия между различными культурными мирами становится экспансия, в ходе которой происходит насильственное внедрение в систему ценностей одной культуры ценностей другой культуры. Сегодня является очевидным, что на протяжении последних десятилетий происходит массированное насыщение культурного пространства различных стран образцами американской массовой культуры, что вызывает тревогу не только у радикально настроенных фундаменталистов и консерваторов, но и у трезвомыслящих политиков, общественных, религиозных деятелей, хорошо представляющих последствия переориентации широких слоев населения на ценности американского масскульта.

Средствами, с помощью которых осуществляется культурная экспансия, выступают кино, телевидение, музыка, Интернет. Как свидетельствуют органы статистики, сегодня 85% наиболее посещаемых фильмов - американские (а в таких странах, как Великобритания, Бразилия, Египет, Аргентина, - 100%). Электронная почта и Всемирная паутина позволяют Соединенным Штатам доминировать в глобальном перемещении информации и идей. Спутники переносят американские телевизионные программы на все широты.

Соединенные Штаты закрепили господство в мировой науке. Мировая элита воспитывается в американских университетах, где многие тысячи иностранцев получают образование. В США учатся примерно 450 тыс. иностранных студентов. Как показывает практика, после возвращения домой по завершении обучения практически все они становятся в той или иной степени проводниками идей, сформировавшихся под влиянием американской профессуры, американского образа жизни, американского искусства, американских СМИ. Это создает исключительно благоприятные возможности для распространения американского влияния.

В народе распространено нейтральное отношение к американской культуре. Причем те, у кого есть дети, стараются оградить их от сильного влияния американской культуры, воспитывать "на русских сказках и советских мультиках", ограничивать доступ к компьютеру и телевизору. Таким образом, можно сделать вывод, что молодежные увлечения впоследствии теряют свою силу и на смену им приходит осознание негативного влияния Запада на Россию.

Но самое главное негативное последствие превращения глобализации в мировой феномен состоит в том, что глобализация нанесла мощный удар по базовым структурам практически всех национальных культур.

Именно с отмеченными негативными последствиями и связано неприятие того варианта глобализации, который осуществляется в настоящее время. С этим связан и интенсивный поиск ее альтернативных моделей, который ведется сегодня учеными, политиками, общественными деятелями многих стран мира.

культура мировой система россия

СОВРЕМЕННАЯ ГЛОБАЛИЗАЦИЯ КУЛЬТУРЫ

Вигель Нарине Липаритовна
Ростовский государственный медицинский университет
профессор кафедры Истории и философии

MODERN GLOBALIZATION OF CULTURE

Wiegel Narine Liparitovna
Rostov state medical university Doctor of Philosophy
professor of department of History and philosophy

Хотя процесс глобализации получает все большее распространение и влияние, однако, еще недостаточно исследован с точки зрения «социокультурных трансформаций» . Глобализация не является совершенно новым «феноменом современности» , но, следует отметить, что в современности она имеет некоторые «специфические характеристики» в увеличении потока информации, торговли, финансов, идей, народов и культур, что вызвано высокотехнологичными средствами коммуникаций, путешествиями и т.д.

Глобализация являет собой «процесс адаптации локальных и региональных культур» в развивающуюся глобальную систему, что в современной ситуации приводит к реструктуризации в экономической жизни, а также трансформации традиционной культуры и самобытности. С теоретической точки зрения, «философия глобализма генерирует глобальное мировоззрение» , в основе которого лежит глобальная интеграция.

В глобализованном мире революционные изменения в технологии, транспорте, связи, идеях и поведении человека изменили способ жизни людей и культур во всех уголках земного шара и превращают сегментированный мир в глобальную деревню. Термин глобальная деревня Маршалла Маклюэна описывает нынешнюю форму глобальной связи, которая устанавливает более тесные контакты между различными группами людей в условиях большего взаимодействия и тем самым «инициирует появление мирового сообщества» и граждан мира, которые способствуют развитию глобальной культуры и глобальной цивилизации.

Из различных аспектов глобализации, культурная глобализация привлекает огромное внимание антропологов и социологов. Культурная глобализация – это процесс, который «создает глобальную культуру на основе идей мультикультурализма» , демократии и общих ценностей, вкусов и стиля жизни.

Сегодня почти в каждом обществе имеет место двойной процесс глобализации извне и локализации изнутри. Современная глобальная культура состоит из «ряда различных неинтегрированных черт» - серии смешанных культурных элементов или привычек, полученных из различных отдельных и расходящихся культур. Глобальная культура предстает «не расширенной версией местных культур» ; скорее, это культурное взаимодействие на глобальном и местном уровне. Локальная культура взаимодействует с членами местного общества, в то время как глобальная культура является продуктом взаимодействия между людьми различных обществ, живущих на огромных расстояниях друг от друга. Что касается местного и глобального культурного взаимодействия, необходимо еще исследовать, как глобальные культурные потоки становятся локальными и гибридизированными. Р. Робертсон (1990, 1992, 1995) ввел термин глокализации, описывая процесс, в котором местная культура интегрируется в мировую.

С одной стороны, культурная глобализация способствует поддержанию культурных традиций, поскольку расширение коммуникаций и воздействие средств массовой информации способствует большей осведомленности о культурных различиях и неповторимой самобытности, с другой – «культурная интеграция предполагает определенную унификацию и стандартизацию» , кристаллизацию одинаковых стереотипов глобальной культуры. Вследствие чего на лицо межцивилизационный и межкультурный кризис, и только эволюционистское и релятивистские подходы рассматриваются как наиболее подходяще для объяснения антропологических аспектов в изучении процесса современной культурной глобализации.

Сегодня культура – это ни замкнутая система и ни единое целое, она внутренне разнородна и состоит из традиционных культур и локальной культуры с «вкраплениями» глокализации, имеющей потенцию дальнейшей глобализации.

Библиографический список

1. Алоян Н.Л. Категория трагедии // Гуманитарные и социально-экономические науки. 2008. №2. С.80-82.
2. Вигель Н.Л. Процесс моделирования языка у монолингвов и билингвов // В мире науки и искусства: вопросы филологии, искусствоведения и культурологии. 2014. № 38. С. 12-15.
3. Вигель Н.Л. Постмодернистская парадигма художественного текста // Гуманитарные и социально-экономические науки. 2015. № 1. С. 72-79.
4. Алоян Н.Л. Свобода и необходимость в древнегреческой трагедии // Философия права. 2008. № 3. С. 77-80.
5. Вигель Н.Л. К вопросу о психолингвистике и нейролингвистике билингвизма и особенностях билингвальной психологии // В мире науки и искусства: вопросы филологии, искусствоведения и культурологии. 2014. № 37. С. 11-15.
6. Вигель Н.Л. Утилитарно-прагматический феномен современности и его отражение в метамодернизме // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. 2015. № 7-2 (57). С. 41-43.
7. Вигель Н.Л. Проблема диалога культур в современности // Экономические и гуманитарные исследования регионов. 2015. № 4. С. 100-104.
8. Вигель Н.Л. Человек в культуре постмодерна // Экономические и гуманитарные исследования регионов. 2015. № 2. С. 114-117.
9. Вигель Н.Л. Роль объяснения в понимании иностранного текста при учебном переводе // Сборники конференций НИЦ Социосфера. 2014. № 49. С. 85-87.
10. Вигель Н.Л. Билингвизм как фактор развития индивидуальных творческих способностей // Инновации в науке. 2014. № 37. С. 72-75.

В социогуманитарной дискуссии последних десятилетий центральное место занимает осмысление таких категорий современной глобализированной реальности, как глобальное, локальное, транснациональное. Научный анализ проблем современных обществ, таким образом, учитывает и выводит на первый план глобальный социальный и политический контекст – разнообразные сети социальных, политических, экономических коммуникаций, охватывающих весь мир, превращающих его в «единое социальное пространство». Отделенные прежде, изолированные друг от друга общества, культуры, люди находятся теперь в постоянном и практически неизбежном контакте. Все нарастающее развитие глобального контекста коммуникации имеет своим следствием новые, не имевшие до того прецедента социально–политические и религиозные конфликты, которые возникают, в частности, из–за столкновения на локальном уровне национального государства культурно различных моделей. Вместе с тем новый глобальный контекст ослабляет и даже стирает жесткие границы социокультурных различий. Современные социологи и культурологи, занимающиеся осмыслением содержания и тенденций процесса глобализации, все больше внимания уделяют проблеме того, как изменяется культурная и личная идентичность, как национальные, неправительственные организации, социальные движения, туризм, миграция, межэтнические и межкультурные контакты между обществами приводят к утверждению новых транслокальных, транссоциетальных идентичностей.

Глобальная социальная реальность размывает границы национальных культур, а значит, и входящие в их состав этнические, национальные и религиозные традиции. В связи с этим теоретики глобализации ставят вопрос о тенденции и интенции процесса глобализации в отношении конкретных культур: приведет ли прогрессирующая гомогенизация культур к их сплаву в котле «глобальной культуры», или конкретные культуры не исчезнут, а изменится только контекст их существования. Ответ на этот вопрос предполагает выяснение того, что же такое «глобальная культура», каковы ее составляющие и тенденции развития.

Теоретики глобализации, концентрирующие свое внимание на социальном, культурном и идеологическом измерениях этого процесса, выделяют в качестве одной из центральных единиц анализа таких измерений порождаемые глобальной коммуникацией «воображаемые сообщества», или «воображаемые миры». Новые «воображаемые сообщества» – это многомерные миры, создаваемые социальными группами в глобальном пространстве.

В отечественной и зарубежной науке сложился целый ряд подходов к анализу и интерпретации процессов современности, обозначаемых как процессы глобализации. Определение понятийного аппарата концепций, направленных на анализ процессов глобализации, напрямую зависит от того, в русле какой научной дисциплины формулируются эти теоретико–методологические подходы. На сегодняшний день самостоятельные научные теории и концепции глобализации созданы в рамках таких дисциплин, как политическая экономика, политология, социология и культурология. В перспективе культурологического анализа современных глобализационных процессов наиболее продуктивными оказываются те концепции и теории глобализации, которые изначально формулировались на стыке социологии и культурологии, а предметом концептуализации в них стал феномен глобальной культуры.

В настоящем разделе будут рассмотрены концепции глобальной культуры и культурной глобализации, предложенные в трудах Р. Робертсона, П. Бергера, Э. Д. Смита, А. Аппадурая. Они представляют два противоположных направления международной научной дискуссии о культурных судьбах глобализации. В рамках первого направления, инициированного Робертсоном, феномен глобальной культуры определяется как органическое следствие универсальной истории человечества, вступившего в XV в. в эпоху глобализации. Глобализация осмысляется здесь как процесс сжимания мира, его превращения в единую социокультурную целостность. Процесс этот имеет два основных вектора развития – глобальная институционализация жизненного мира и локализация глобальности.

Второе направление, представленное концепциями Смита и Аппадурая, трактует феномен глобальной культуры как внеисторичный, искусственно созданный идеологический конструкт, активно пропагандируемый и внедряемый усилиями средств массовой коммуникации и современными технологиями. Глобальная культура – это двуликий Янус, порождение американского и европейского видения вселенского будущего мировой экономики, политики, религии, коммуникации и социальности.

Итак, в контексте заданной Робертсоном парадигмы глобализация осмысляется как серии эмпирически фиксируемых изменений, разнородных, но объединяемых логикой превращения мира в единое социокультурное пространство. Решающая роль в систематизации глобального мира отводится глобальному человеческому сознанию. Необходимо отметить, что Робертсон призывает отказаться от использования понятия «культура», считая его содержательно пустым и отражающим лишь безуспешные попытки антропологов поговорить о примитивных бесписьменных сообществах, не привлекая социологические понятия и концепции. Робертсон полагает необходимым ставить вопрос о социокультурных составляющих процесса глобализации, о его историко–культурном измерении. В качестве ответа он предлагает собственную «минимальную фазовую модель» социокультурной истории глобализации.

Анализ предложенной Робертсоном универсалистской концепции социокультурной истории глобализации показывает, что выстраивается она по европоцентристской схеме «универсальной истории человечества», впервые предложенной основоположниками социального эволюционизма Тюрго и Кондорсэ. Исходным пунктом робертсоновского конструирования всемирной истории глобализации оказывается постулирование тезиса о реальном функционировании «глобального человеческого состояния», историческими носителями которого последовательно становятся общества–нации, индивиды, международная система обществ и, наконец, все человечество в целом. Эти исторические носители глобального человеческого сознания формируются в социокультурном континууме мировой истории, выстраиваемой Робертсоном по модели истории идеологий Европы. Социокультурная история глобализации начинается в этой модели такой социетальной единицей, как «национальное общество», или национальное государство–общество. И здесь Робертсон воспроизводит анахронизмы западноевропейской социальной философии, формирование центральных идей которой принято увязывать с древнегреческой концептуализацией феномена города–государства (полиса). Отметим, что радикальное преобразование европейской социально–философской мысли в направлении ее социологизации осуществилось только в Новое время и отмечено введением понятия «гражданское общество» и концепцией «всемирной универсальной истории человечества».

Собственную версию социокультурной истории глобализации Робертсон называет «минимальной фазовой моделью глобализации», где «минимальная» значит не учитывающая ни ведущих экономических, политических и религиозных факторов, ни механизмов, ни движущих сил исследуемого процесса. И здесь он, пытаясь сконструировать некую всемирно–историческую модель развития человечества, создает то, что уже фигурирует столетиями на страницах учебников по истории философии в качестве образцов социального эволюционизма XVII в. Однако основоположники социального эволюционизма выстраивали свои концепции всемирной истории как истории европейской мысли, достижений в области экономики, техники и технологий, истории географических открытий.

Робертсон выделяет пять фаз социокультурного оформления глобализации: зачаточную, начальную, фазу взлета, борьбы за гегемонию и фазу неопределенности.

Первая, зачаточная, фаза приходится на XV – начало XVIII в. и характеризуется формированием европейских национальных государств. Именно в эти века культурный акцент ставится на концепциях индивидуального и гуманистичного, вводится гелиоцентричная теория мира, развитие получает современная география, распространяется григорианское летоисчисление.

Вторая, начальная, фаза начинается в середине XVIII в. и продолжается вплоть до 1870–х гг. Она маркирована сдвигом культурного акцента в сторону гомогенизации и унитарной государственности. В это время выкристаллизовываются концепции формализованных международных отношений, стандартизированного «гражданина–индивида» и человечества. Согласно Робертсону, именно для этой фазы характерно обсуждение проблемы принятия неевропейских обществ в интернациональное общество и появление темы «национализм/интернационализм».

Третья, фаза взлета, – с 1870–х гг. и до середины 1920–х гг. – включает концептуализацию «национальных обществ», тематизацию идей национальной и личной идентичностей, введение некоторых неевропейских обществ в «интернациональное общество», международную формализацию идей о человечестве. Именно в этой фазе обнаруживается увеличение количества и скорости глобальных форм коммуникации, появляются экуминистические движения, международные олимпийские игры, нобелевские лауреаты, распространяется григорианское летоисчисление.

Четвертая, фаза борьбы за гегемонию, начинается в 1920–е гг. и завершается к середине 1960–х гг. Содержание этой фазы составляют международные конфликты, связанные с образом жизни, в ходе которых природа и перспективы гуманизма обозначаются образами Холокоста и взрывом ядерной бомбы.

И наконец, пятая, фаза неопределенности, – с 1960–х гг. и далее, через кризисные тенденции 1990–х гг., – обогатила историю глобализации возрастанием некоего глобального сознания, гендерными, этническими и расовыми нюансами концепции индивидуального, активным продвижением доктрины «прав человека». Событийная канва этой фазы ограничивается, по Робертсону, высадкой американских астронавтов на Луне, падением геополитической системы биполярного мира, возрастанием интереса к мировому гражданскому обществу и мировому гражданину, консолидацией глобальной медиасистемы.

Венцом социокультурной истории глобализации является, как следует из модели Робертсона, феномен глобального человеческого состояния. Социокультурная динамика дальнейшего развития этого феномена представлена двумя направлениями, взаимозависимыми и взаимодополняющими. Глобальное человеческое состояние развивается в направлении гомогенизации и гетерогенезации социокультурных образцов. Гомогенизация – это глобальная институционализация жизненного мира, понимаемая Робертсоном как организация локальных взаимодействий при непосредственном участии и под контролем мировых макроструктур экономики, политики и масс–медиа. Глобальный жизненный мир формируется и пропагандируется СМИ как доктрина «общечеловеческих ценностей», имеющая стандартизированное символическое выражение и располагающая определенным «репертуаром» эстетических и поведенческих моделей, предназначенных для индивидуального пользования.

Второе направление развития – гетерогенезация – это локализация глобальности, т. е. рутинизация межкультурного и межнационального взаимодействия посредством включения инокультурного, «экзотического» в текстуру повседневности. Кроме того, локальное освоение глобальных социокультурных образцов потребления, поведения, самопрезентации сопровождается «банализацией» конструктов глобального жизненного пространства.

Робертсон вводит понятие «глокализация», чтобы зафиксировать эти два магистральных направления социокультурной динамики процесса глобализации. Кроме того, он считает необходимым говорить и о тенденциях этого процесса, т. е. об экономическом, политическом и культурном измерениях глобализации. И в этом контексте культурной глобализацией он называет процессы мировой экспансии стандартных символов, эстетических и поведенческих образцов, продуцируемых западными средствами массовой информации и транснациональными корпорациями, а также институционализацию мировой культуры в форме мультикультуральности локальных стилей жизни.

Приведенная выше концепция социокультурной динамики процесса глобализации представляет, по сути дела, попытку американского социолога изобразить глобализацию как исторический процесс, органичный для становления человеческого вида млекопитающих. Историчность этого процесса обосновывается через весьма сомнительную интерпретацию европейской социально–философской мысли о человеке и обществе. Размытость основных положений этой концепции, слабая методологическая проработанность центральных понятий послужили, тем не менее, возникновению целого направления дискурса о глобальной культуре, нацеленного по преимуществу на научно достоверное обоснование идеологически ангажированной версии глобализации.

Концепция «культурной динамики глобализации», предложенная П. Бергером и С. Хантингтоном, занимает второе место по авторитетности и частоте цитирования в международной культурологической и социологической дискуссии о культурных судьбах глобализации. По мысли своих создателей, нацелена она на выявление «культурных параметров глобализации». В основу моделирования этих параметров положен методологический трюк, хорошо отработанный Бергером и Хантингтоном в предшествующем опыте теоретизирования. Понятие «глобальная культура» выстраивается в соответствии с научно закрепленными критериями отнесения того или иного феномена общественной жизни к разряду фактов социокультурной реальности. Так, Бергер и Хантингтон заявляют, что исходным для их концепции выступает само понятие «культура», определяемое в общепринятом социально–научном смысле слова, т. е. как «верования, ценности и образ жизни обыкновенных людей в их повседневном существовании». И далее дискурс разворачивается по стандартному для культурологии, культурной антропологии и социологии алгоритму: выявляются историко–культурные предпосылки этой культуры, ее элитарный и популярный уровни функционирования, ее носители, пространственно–временные характеристики, динамика развития. Методологический трюк, проделываемый Бергером и Хантингтоном, состоит в том, что разработка понятия глобальной культуры и соответствующего доказательства его правомерности подменяются устоявшимся в социогуманитарных науках определением понятия «культура», ничего общего не имеющим ни с дискурсом о глобализации, ни с самим феноменом глобализации.

Гипнотическое следствие этого иллюзионистского приема проявляется в мгновенном погружении профессионального читателя в пучину политологической эссеистики и квазиопределением глобальной культуры. Реальные факты и события современности, увязанные в единое целое отчетливой логикой мировой экономики и политики, подаются в качестве репрезентов глобальной культуры.

Глобальная культура, свидетельствуют Бергер и Хантингтон, – это плод «эллинистической стадии развития англо–американской цивилизации». Глобальная культура американская по своему генезису и содержанию, но при этом, в парадоксальной логике авторов концепции, она ни коим образом не связана с историей США. Более того, Бергер и Хантингтон настаивают, что феномен глобальной культуры невозможно объяснить с помощью понятия «империализма». Главным фактором ее возникновения и планетарного распространения следует считать американский английский язык – койне всемирноисторической стадии англо–американской цивилизации. Это новое койне, будучи языком международного общения (дипломатического, экономического, научного, туристического, межнационального), транслирует «культурный пласт познавательных, нормативных и даже эмоциональных содержаний» новой цивилизации.

Зарождающаяся глобальная культура, как и любая другая культура, обнаруживает, согласно видению Бергера и Хантингтона, два уровня своего функционирования – элитарный и популярный. Ее элитарный уровень представлен практиками, идентичностью, верованиями и символами международного бизнеса и клубов международных интеллектуалов. Популярный уровень – это культура массового потребления.

Содержание элитарного уровня глобальной культуры составляют «давосская культура» (термин Хантингтона) и клубная культура западных интеллектуалов. Ее носители – это «сообщества честолюбивых молодых людей, занимающихся бизнесом и другими видами деятельности», цель жизни которых быть приглашенными в Давос (швейцарский международный горный курорт, где ежегодно проводятся экономические консультации на высшем уровне). В «элитный сектор» глобальной культуры Бергер и Хантингтон включают также «западную интеллигенцию», которая создает идеологию глобальной культуры, воплощаемую в учении о правах человека, концепциях феминизма, защиты окружающей среды и мультикультурализма. Продуцируемые западной интеллигенцией идеологические конструкции трактуются Бергером и Хантингтоном в качестве нормативных правил поведения и общепринятых представлений глобальной культуры, неизбежно подлежащих усвоению всеми теми, кто хочет добиться успеха «на поприще элитной интеллектуальной культуры».

Предвосхищая возможные вопросы незападных интеллектуалов–интеллигентов, Бергер и Хантингтон неоднократно подчеркивают, что главными носителями зарождающейся глобальной культуры являются американцы, а не некие «космополиты с узкоместническими интересами» (понятие Дж. Хантера, выступившего с резкой научной критикой термина «глобальный интеллектуал»). Все прочие, неамериканские бизнесмены и интеллектуалы, должны пока лишь довольствоваться надеждой стать причастными глобальной культуре.

Народный популярный уровень глобальной культуры – это массовая культура, которую продвигают западные коммерческие предприятия, по преимуществу торговые, пищевые и развлекательные (Adidas, McDonald, McDonald"s Disney, MTV и т. д.). Носителями массовой культуры Бергер и Хантингтон считают «широкие народные массы» потребителей. Бергер предлагает ранжировать носителей массовой культуры в соответствии с критерием «причастного и непричастного потребления». Данный критерий, по глубокому убеждению Бергера, помогает выявить избранность одних и полную непричастность других, поскольку «причастное потребление» в его трактовке – это «знак невидимой благодати». Таким образом, причастность к потреблению ценностей, символов, верований и прочей западной массовой культуры преподносится в этой концепции в качестве признака богоизбранности. Непричастное потребление подразумевает «банализацию» потребления, злостное манкирование рефлексией о его глубоком символическом смысле. По Бергеру, потребление, лишенное божественной благодати, – это использование продуктов массовой культуры по их прямому назначению, когда поедание гамбургеров и ношение джинсов становится обычным и утрачивает свой первоначальный смысл приобщения к стилю жизни избранных, к некоей благодати.

Массовая культура, согласно Бергеру и Хантингтону, внедряется и распространяется усилиями массовых движений самого разного типа: движениями феминисток, экологов, борцов за права человек. Особая миссия отводится здесь евангелическому протестантизму, поскольку «обращение в эту религию меняет отношение людей к семье, сексуальному поведению, воспитанию детей и, что самое главное, к работе и экономике вообще». В этом пункте рассуждений Бергер, пользуясь своим международным авторитетом профессионального социолога религии с высоким индексом цитирования, пытается, по сути дела, навязать исследователям идею о том, что евангелический протестантизм есть религия избранных, религия глобальной культуры, призванной радикально изменить образ мира и идентичность человечества.

Именно евангелический протестантизм в концепции Бергера и Хантингтона воплощает «дух» глобальной культуры, нацеленной на взращивание в народных массах идеалов личностного самовыражения, гендерного равноправия и способности к созданию добровольных организаций. Согласно Бергеру и Хантингтону, идеологией глобальной культуры следует считать индивидуализм, помогающий разрушить господство традиции и духа коллективизма, реализовать конечную ценность глобальной культуры – личную свободу.

В концепции Бергера и Хантингтона глобальная культура не только исторична как эллинистическая стадия англо–американской культуры, но и отчетливо закреплена в пространстве. Она располагает центрами и периферией, представленными соответственно метрополиями и зависящими от них регионами. Бергер и Хантингтон не считают нужным вдаваться в детальное разъяснение тезиса о территориальной привязанности глобальной культуры. Они ограничиваются лишь уточнением, что метрополии – это пространство закрепления элитарной глобальной культуры, причем ее бизнес–сектор расположен как в западных, так и в азиатских мегаполисах–гигантах, а ее интеллектуальный сектор базируется только в столичных центрах Америки. Пространственные характеристики народной глобальной культуры Бергер и Хантингтон оставляют без комментариев, ведь ей предназначено захватить весь мир.

И наконец, заключительная концептуальная составляющая этого теоретизирования – динамика развития глобальной культуры. И здесь Бергер и Хантингтон считают необходимым реинтерпретировать понятие «глокализация», базовое для первого направления трактовок социокультурной динамики глобализации. В отличие от большинства своих коллег–соратников по идеологически анагажированному конструированию глобализации, Бергер и Хантингтон предпочитают говорить о «гибридизации», «альтернативной глобализации» и «субглобализации». Совокупность этих трех тенденций развития глобализации и образует в их концепции социокультурную динамику глобализации.

Первая тенденция гибридизации понимается как намеренный синтез западных и местных культурных особенностей в сфере бизнеса, экономических практик, религиозных верований и символов. В основу такой трактовки процессов внедрения идеологем и практик глобальной культуры в текстуру национальных традиций положена градация культур на «сильные» и «слабые», предложенная Хантингтоном. Сильными культурами Хантингтон называет все те, которые способны к «творческому приспособлению культуры, т. е. к переработке образцов американской культуры на основе собственной культурной традиции». Культуры стран Восточной и Южной Азии, Японии, Китая и Индии он относит к сильным, а африканские культуры и некоторые культуры стран Европы – к слабым. В этом пункте своих рассуждений Бергер и Хантингтон открыто демонстрируют политико–идеологическую ангажированность выдвигаемой ими концепции. Термин «гибридизация» идеологичен по своей сути, он отсылает к внедискурсивным, аксиологическим постулатам об избранности одних культур и полной никчемности других. За такой трактовкой стоит и избранность народов, проповедуемая Бергером, и неспособность культур к творчеству, определяемая Хантингтоном. Гибридизация – это не тенденция, а продуманный геополитический проект игры на выживание.

Вторая тенденция динамики развития глобальной культуры – альтернативная глобализация, определяемая как глобальные культурные движения, возникающие за пределами Запада и оказывающие на него сильное влияние. Эта тенденция свидетельствует, по Бергеру и Хантингтону, о том, что модернизация, породившая западную модель глобализации, представляет собой обязательный этап исторического развития всех стран, культур и народов. Альтернативная глобализация, таким образом, – это исторический феномен незападных цивилизаций, достигших в своем развитии этапа современности. Бергер и Хантингтон считают, что эти иные модели глобализации, как и англо–американская глобальная культура, располагают элитарным и популярным уровнями функционирования. Именно в среде незападной элиты возникли светские и религиозные движения альтернативной глобализации. Однако практическое влияние на образ жизни господствующей в мире глобальной культуры могут оказывать лишь те из них, которые пропагандируют современность, альтернативную национальным культурным традициям, – современность демократическую и преданную католическим религиозным и моральным ценностям.

Из приведенных выше характеристик второй тенденции динамики развития глобальной культуры со всей очевидностью следует, что «альтернативной» она называется только потому, что идет вразрез с национальными историко–культурными традициями, противопоставляя им все те же американские ценности современного западного общества. Весьма удивительны с культурологической точки зрения примеры, подобранные Бергером и Хантингтоном для иллюстрации незападных культурных движений альтернативной глобализации. В число ярких представителей незападной глобальной культуры они включили католическую организацию Opus Dei, возникшую в Испании, индийские по происхождению религиозные движения Саи Бабы, Харе Кришны, японское религиозное движение Сока Гаккай, исламские движения Турции и движения культуры Нью Эйдж. Необходимо отметить, что эти движения разнородны по своему генезису и проповедуют совершенно разные религиозные и культурные образцы. Однако в трактовке Бергера и Хантингтона они предстают как единый фронт борцов за непротиворечивый синтез ценностей западного либерализма и неких элементов традиционных культур. Даже поверхностное научно мотивированное рассмотрение предложенных Бергером и Хантингтоном образцов «альтернативной глобализации» показывает, что все они представляют в реальности радикальный контрпример заявленным в их концепции тезисам.

В качестве третьей тенденции «субглобализации» определяются «движения, имеющие региональный размах» и способствующие сближению обществ. Предложенные Бергером и Хантингтоном иллюстрации субглобализации следующие: «европеизация» постсоветских стран, азиатские средства массовой информации, созданные по образцу западных СМИ, мужские «цветастые рубашки с африканскими мотивами» («рубашки Манделы»). Бергер и Хантингтон не считают нужным вскрывать исторический генезис этой тенденции, рассматривать ее содержание, поскольку полагают, что перечисленные элементы субглобализации не входят в состав глобальной культуры, а лишь выступают «посредниками между нею и местными культурами».

Концепция «культурных параметров глобализации», предложенная Бергером и Хантингтоном, – это яркий пример методологии идеологического моделирования феномена глобализации. Эта концепция, заявленная как научная и разработанная авторитетными американскими учеными, есть, по сути дела, навязывание культурологическому дискурсу не свойственной ему направленности геополитического программирования, попытка выдать идеологическую модель за научное открытие.

Принципиально иное направление культурологического и социологического осмысления глобализации представлено в международной дискуссии концепциями Э. Д. Смита и А. Аппадурая. Феномен глобальной культуры и сопутствующие ему процессы глобализации культур и культурной глобализации трактуются в рамках этого направления как идеологические конструкции, производные от реального функционирования мировой экономики и политики. Вместе с тем авторы этих концепций предпринимают попытку осмысления исторических предпосылок и онтологических оснований внедрения этой идеологической конструкции в текстуру повседневности.

Предложенная Энтони Д. Смитом концепция глобальной культуры выстраивается через методологическое и содержательное противопоставление научно фундированного понятия «культура» образу «глобальной культуры», идеологически сконструированному и пропагандируемому СМИ в качестве реальности глобального масштаба. В отличие от основоположника дискурса о глобализации Робертсона, Смит отнюдь не призывает мыслящий научный мир отказаться от понятия культуры в связи с необходимостью построения социологической или культурологической интерпретации процессов глобализации. Более того, исходным методологическим тезисом его концепции становится постулирование того факта, что социогуманитарные науки располагают совершенно отчетливым определением понятия «культура», конвенционально принятым в дискурсе и не подлежащим сомнению. Смит указывает, что в многообразии концепций и трактовок культуры неизменно воспроизводится ее определение как «коллективного образа жизни, репертуара верований, стилей, ценностей и символов», закрепленных в истории обществ. Понятие «культура» конвенционально в научном смысле слова, поскольку в исторической реальности можно говорить только о культурах, которые органичны социальному времени и пространству, территории проживания конкретного этносообщества, нации, народа. В контексте такого методологического тезиса сама идея «глобальной культуры» представляется Смиту абсурдной, поскольку отсылает ученого уже к некоему сравнению межпланетного характера.

Смит подчеркивает, что даже если попытаться вслед за Робертсоном помыслить глобальную культуру как некую искусственную среду человеческого вида млекопитающих, то и в этом случае мы обнаружим поразительные различия в образах жизни и верованиях сегментов человечества. В противовес сторонникам трактовки процесса глобализации как исторически закономерного, увенчивающегося возникновением феномена глобальной культуры, Смит считает, что с научной точки зрения более оправдано говорить об идеологических конструктах и концепциях, органичных для европейских обществ. Таковыми идеологическими конструкциями являются концепции «национальных государств», «транснациональных культур», «глобальной культуры». Именно эти концепции были порождены западноевропейской мыслью в ее стремлениях выстроить некую универсальную модель истории развития человечества.

Выдвинутой Робертсоном модели социокультурной истории глобализации Смит противопоставляет весьма лаконичный обзор основных этапов становления европейско–американской идеологемы транснациональности человеческой культуры. В своем концептуальном обзоре он отчетливо демонстрирует, что онтологическое основание этой идеологемы составляет культурный империализм Европы и США, выступающий органическим следствием поистине глобальных экономических и политических претензий этих стран на вселенское господство.

Социокультурная динамика формирования образа глобальной культуры трактуется Смитом как история формирования идеологической парадигмы культурного империализма. И в этой истории он выделяет только два периода, маркированных соответственно появлением самого феномена культурного империализма и его преобразованием в новый культурный империализм. Под культурным империализмом Смит понимает расширение этнических и национальных «сентиментов и идеологий – французских, британских, российских и т. д.» до вселенских масштабов, навязывание их в качестве общечеловеческих ценностей и достижений всемирной истории.

Обзор концепций, разработанных в парадигме первоначального культурного империализма, Смит начинает с указания на тот факт, что до 1945 г. еще было возможным верить в то, что «нация–государство» – это нормативная социальная организация современного общества, призванная воплотить гуманистическую идею национальной культуры. Однако Вторая мировая война положила конец восприятию этой идеологемы как общечеловеческого гуманистического идеала, продемонстрировав миру масштабные разрушительные возможности идеологий «сверхнаций» и разделив его на победителей и побежденных. Послевоенный мир положил конец идеалам национального государства и национализма, сменив их на новый культурный империализм «советского коммунизма, американского капитализма и новоевропеизма». Таким образом, временной рамкой первоначального культурного империализма в концепции Смита выступает история европейской мысли от древности и до Новейшего времени.

Следующим идеолого–дискурсивным этапом культурного империализма становится, по Смиту, «эпоха постиндустриального общества». Ее историческими реалиями явились экономические гиганты и сверхдержавы, мультинациональность и военные блоки, сверхпроводимые коммуникативные сети и интернациональное разделение труда. Идеологическая направленность парадигмы культурного империализма «позднего капитализма, или постиндустриализма» предполагала полный и безоговорочный отказ от концепций малых сообществ, этносообществ с их правом на суверенитет и пр. Гуманистическим идеалом в этой парадигме осмысления социокультурной реальности выступает культурный империализм, основанный на экономических, политических и коммуникативных технологиях и институтах.

Фундаментальной характеристикой нового культурного империализма стало стремление создать позитивную альтернативу «национальной культуре», организационной основой которой выступали нации–государства. В таком контексте и зародилась концепция «транснациональных культур», деполитизированных и не ограниченных историческим континуумом конкретных обществ. Новый глобальный империализм, имеющий экономическое, политическое, идеологическое и культурное измерения, и предложил миру искусственно созданный конструкт глобальной культуры.

Согласно Смиту, глобальная культура эклектична, универсальна, безвременна и технична – это «конструируемая культура». Она намеренно конструируется в целях легитимации глобализирующейся реальности экономик, политик и медийных коммуникаций. Ее идеологами выступают страны, продвигающие культурный империализм как некий общечеловеческий гуманистический идеал. Смит указывает, что попытки доказать историчность глобальной культуры через апелляцию к модной в современной концепции «конструируемых сообществ» (или «воображаемых») не выдерживают никакой критики.

Действительно, представления этносообщества о самом себе, символах, верованиях и практиках, выражающих его идентичность, – это идеологические конструкции. Однако конструкции эти закреплены в памяти поколений, в культурных традициях конкретных исторических общностей. Культурные традиции как исторические хранилища конструктов идентичностей создают себя сами, органично закрепляясь в пространстве и времени. Эти традиции потому и называются культурными, что содержат конструкты коллективной культурной идентичности – те чувства и ценности, которые символизируют продолжительность общей памяти и образа общей судьбы конкретного народа. В отличие от идеологемы глобальной культуры, они не спущены сверху некоей глобалистской элитой и не могут быть ее волею написаны или стерты с tabula rasa (лат. – чистая доска) некоего человечества. И в этом смысле попытка апологетов глобализации легитимировать идеологему глобальной культуры в статусе исторического конструкта современной реальности абсолютно бесплодна.

Исторические культуры всегда национальны, партикулярны, органичны конкретному времени и пространству, допускаемый в них эклектизм жестко детерминирован и ограничен. Глобальная культура внеисторична, не располагает своей сакральной территорией, не отражает какую–либо идентичность, не воспроизводит никакой общей памяти поколений, не содержит проспектов будущего. У глобальной культуры нет исторических носителей, но есть создатель – новый культурный империализм глобального размаха. Этот империализм, как и любой другой – экономический, политический, идеологический – элитарен и техничен, не располагает никаким популярным уровнем функционирования. Он создан власть предержащими и навязывается «простецам» вне всякой связи с теми народными культурными традициями, носителями каковых эти «простецы» являются.

Рассмотренная выше концепция нацелена по преимуществу на развенчание авторитетного научного мифа современности об историчности феномена глобальной культуры, органичности его структуры и функций. Смит последовательно доказывает, что глобальная культура не есть конструкт культурной идентичности, она не располагает популярным уровнем функционирования, характерным для любой культуры, нет у нее и элитарных носителей. Уровни функционирования глобальной культуры представлены изобилием стандартизированных товаров, ералашем денационализированных этнических и народных мотивов, сериями генерализированных «человеческих ценностей и интересов», однородным выхолощенным научным дискурсом о смысле, взаимозависимостями систем коммуникаций, которые служат базой для всех ее уровней и компонентов. Глобальная культура – это воспроизведение культурного империализма во вселенском масштабе, она безразлична по отношению к конкретным культурным идентичностям и их исторической памяти. Главное онтологическое препятствие на пути конструирования глобальной идентичности, а следовательно, и глобальной культуры, заключает Смит, составляют исторически закрепленные национальные культуры. В истории человечества невозможно обнаружить никакой общей коллективной памяти, а память об опыте колониализма и трагедиях мировых войн – это история свидетельств раскола и трагедий идеалов гуманизма.

Предложенный А. Аппадураем теоретико–методологический подход сформулирован с учетом дисциплинарных рамок социологии и антропологии культуры и на базе социологических концепций глобализации. А. Аппадурай характеризует свой теоретический подход как первую попытку социально–антропологического анализа феномена «глобальной культуры». Он считает, что введение понятия «глобальная культурная экономика», или «глобальная культура» необходимо для анализа тех изменений, которые произошли в мире в последние два десятилетия XX в. Аппадурай подчеркивает, что эти понятия являются теоретическими конструктами, своего рода методологической метафорой процессов, порождающих новый образ современного мира в пределах Земного шара. Предложенная им концептуальная схема претендует, таким образом, прежде всего на то, чтобы быть использованной для выявления и анализа смыслообразующих компонентов реальности, которая обозначается современными социологами и антропологами как «единый социальный мир».

Центральными факторами изменений, охвативших весь мир, выступают, по его мнению, электронные средства связи и миграция. Именно эти два компонента современного мира превращают его в единое пространство коммуникации поверх государственных, культурных, этнических, национальных и идеологических границ и невзирая на них. Электронные средства связи и постоянные потоки миграций разного рода социальных сообществ, культурных образов и идей, политических доктрин и идеологий лишают мир исторической протяженности, помещая его в модус постоянного настоящего. Именно через средства массовой информации и электронную связь осуществляется соединение различных образов и идей, идеологий и политических доктрин в новую, лишенную исторического измерения конкретных культур и обществ, реальность. Таким образом, мир в его глобальном измерении предстает как комбинация потоков этнокультур, образов и социокультурных сценариев, технологий, финансов, идеологий и политических доктрин.

Феномен глобальной культуры, по мысли Аппадурая, может быть подвергнут исследованию только при условии осмысления того, каким образом он существует во времени и пространстве. В аспекте разворачивания глобальной культуры во времени она представляет собой синхронизацию прошлого, настоящего и будущего различных локальных культур. Слияние трех модусов времени в единое расширенное настоящее глобальной культуры делается реальным только в измерении современности мира, развивающегося по модели гражданского общества и модернизации. В контексте проекта глобальной модернизации настоящее развитых стран (в первую очередь Америки) трактуется как будущее развивающихся, тем самым их настоящее помещается в еще не состоявшееся в реальности прошлое.

Говоря о пространстве функционирования глобальной культуры, Аппадурай указывает, что оно состоит из элементов, «осколков реальности», соединяемых через электронные средства связи и масс–медиа в единый сконструированный мир, обозначаемый им термином «скейп». Термин «скейп» вводится им для указания на тот факт, что обсуждаемая глобальная реальность не дана в объективных отношениях интернациональных взаимодействий обществ и национальных государств, этносообществ, политических и религиозных движений. Она «воображается», конструируется в качестве того общего «культурного поля», которое не знает государственных границ, не привязано ни к одной из территорий, не исчерпывается историческими рамками прошлого, настоящего или будущего. Ускользающее, находящееся в постоянном движении неустойчивое пространство идентичностей, комбинированных культурных образов, идеологий без временных и территориальных границ – это и есть «скейп».

Глобальная культура видится Аппадураю как состоящая из пяти конструируемых пространств. Она есть постоянно меняющаяся комбинация взаимодействий этих пространств. Итак, глобальная культура предстает, считает Аппадурай, в следующих своих пяти измерениях: этническом, технологическом, финансовом, электронном и идеологическом. Терминологически они обозначены как этноскейп, техноскейп, финансскейп, медиаскейп и идеоскейп.

Первый и основополагающий компонент глобальной культуры – этноскейп – это конструированная идентичность разного рода мигрирующих сообществ. Мигрирущие потоки социальных групп и этносообществ составляют туристы, иммигранты, беженцы, эмигранты, иностранные рабочие. Именно они и формируют пространство «воображаемой» идентичности глобальной культуры. Общая характеристика этих мигрирующих людей и социальных групп – это перманентное движение в двух измерениях. Они движутся в реальном пространстве мира территорий, имеющих государственные границы. Отправным пунктом такого движения выступает конкретный локус – страна, город, деревня, – обозначаемый как «родина», а конечное пристанище всегда временно, условно, непостоянно. Проблематичность установления конечного пункта, локуса, территории этих сообществ обусловлена тем, что в пределе их активности находится возвращение на родину. Второе измерение их перманентного движения – это перемещение от культуры к культуре.

Второй компонент глобальной культуры – техноскейп – это поток устаревших и современных, механических и информационных технологий, образующий причудливую конфигурацию технического пространства глобальной культуры.

Третий компонент – финансскейп – это неподдающийся контролю поток капитала, или конструируемое пространство денежных рынков, национальных курсов валют и товаров, существующих в движении без границ во времени и пространстве.

Связь между этими тремя функционирующими в отрыве друг от друга компонентами глобальной культуры опосредуется разворачиванием пространства образов и идей (медиаскейп), продуцируемых масс–медиа и легитимируемых через пространство конструируемых идеологий и политических доктрин (идеоскейп).

Четвертый компонент глобальной культуры – медиаскейп – это обширные и сложные репертуары образов, нарративов и «воображаемых идентичностей», порождаемые средствами массовой информации. Конструированное пространство комбинации действительного и воображаемого, смешанной реальности может быть адресовано любой аудитории мира.

Пятый компонент – идеоскейп – пространство, создаваемое политическими образами, связанными с идеологией государств. Это пространство составлено из таких «осколков» идей, образов и понятий Просвещения, как свобода, благополучие, права человека, суверенитет, репрезентация, демократия. Аппадурай отмечает, что один из элементов этого пространства политических нарративов – понятие «диаспора» – утратил свою внутреннюю содержательную конкретность. Определение того, что такое диаспора, сугубо контекстуально и варьирует от одной политической доктрины к другой.

Аппадурай считает, что одной из важнейших причин глобализации культуры в современном мире является «детерриторизация». «Детерриторизация» приводит к возникновению первого и важнейшего измерения «глобальной культуры» – этноскейпу, т. е. туристов, иммигрантов, беженцев, эмигрантов и иностранных рабочих. Детерриторизация выступает причиной появления новых идентичностей, глобального религиозного фундаментализма и т. д.

Введенные в рамках дискуссии социологов и антропологов о глобализации понятия «глобальная культура», «конструируемые этносообщества», «транснациональное», «локальное» послужили концептуальной схемой для целого ряда исследований о новой глобальной идентичности. В контексте этой дискуссии совершенно по–новому может быть поставлена проблема изучения этноменьшинств, религиозных меньшинств, возникших только в конце XX в., и их роли в процессе конструирования образа глобальной культуры. Кроме того, предложенная Аппадураем концепция дает основания для научного изучения проблемы новой глобальной институционализации мировых религий.

Глобализация - термин для обозначения ситуации изменения всех сторон жизни общества под влиянием общемировой тенденции к взаимозависимости и открытости.

Основным следствием этого является мировое разделение труда, миграция в масштабах всей планеты капитала, человеческих и производственных ресурсов, стандартизация законодательства, экономических и технологических процессов, а также сближение культур разных стран. Это объективный процесс, который носит системный характер, то есть охватывает все сферы жизни общества.

Глобализация связана, прежде всего, с интернационализацией всей общественной деятельности на Земле. Эта интернационализация означает, что в современную эпоху все человечество входит в единую систему социальных, культурных, экономических, политических и иных связей, взаимодействий и отношений.

Можно рассматривать глобализацию как интеграцию на макроуровне, то есть как сближение стран во всех сферах: экономической, политической, социальной, культурной, технологической и др.

Глобализация имеет и положительные и отрицательные черты, влияющие на развитие мирового сообщества.

К положительным можно отнести отказ от послушного подчинения экономики политическому началу, решительный выбор в пользу соревновательной (рыночной) модели экономики, признание капиталистической модели как «оптимального» социально-экономического строя. Всё это хотя бы теоретически сделало мир более однородным и позволило надеяться, что относительная однотипность общественного устройства будет способствовать устранению нищеты и бедности, сглаживанию экономического неравенства на мировом пространстве.

В начале 1990-х гг. на Западе появилось немало последователей идеи всемирной либерализации. Её авторы полагают, что глобализация – это одна из форм неолиберальной модели развития, прямо или косвенно влияющая на внутреннюю и внешнюю политику всех стран мирового сообщества.

По их мнению, такая модель развития может оказаться «конечным пунктом идеологической эволюции человечества», «конечной формой человеческого правления, и в качестве таковой представляет собой конец истории». Проповедники такого хода развития считают, что «идеал либеральной демократии невозможно усовершенствовать», и человечество будет развиваться по этому единственно возможному пути.

Представители этого направления в политологии и социологии считают, что современные технологии позволяют безгранично накапливать богатства и удовлетворять постоянно растущие человеческие потребности. А это должно привести к гомогенизации всех обществ вне зависимости от их исторического прошлого и культурного наследия. Все страны, осуществляющие экономическую модернизацию на основе либеральных ценностей, будут все более походить друг на друга, сближаться при помощи мирового рынка и распространения универсальной потребительской культуры.

Эта теория имеет определенное практическое подтверждение. Развитие компьютеризации, волоконной оптики, совершенствование системы коммуникации, в том числе спутниковой, позволяет человечеству двигаться в сторону открытого общества с либеральной экономикой.

Однако представление о мире как об однородном социально-экономическом пространстве, движимом единой мотивацией и регулируемом «общечеловеческими ценностями», является во многом упрощённым. Политики и ученые развивающихся стран испытывают серьезные сомнения в отношении западной модели развития. По их мнению, неолиберализм ведет к растущей поляризации бедности и богатства, к экологической деградации, к тому, что богатые страны приобретают все больший контроль над мировыми ресурсами.

В социальной сфере глобализация предполагает создание общества, которое должно быть основано на уважении прав и фундаментальных свобод человека, на принципе социальной справедливости.

У развивающихся стран и у стран с переходной экономикой мало возможностей достичь уровня материального благополучия богатых стран. Неолиберальная модель развития не позволяет удовлетворить даже базовые потребности огромных масс населения.

Растущий социально-экономический и культурный разрыв между верхними и нижними слоями мирового сообщества становится еще более очевидным, если сопоставить доходы отдельных богатейших людей планеты с доходами целых стран.

Проявления глобализации в сфере культуры:

1) превращение планеты в "мировую деревню" (М.Маклуэн), когда миллионы людей благодаря средствам массовой информации практически мгновенно становятся свидетелями событий, происходящих в разных уголках Земного шара;

2) приобщение людей, живущих в разных странах и на разных континентах, к одному и тому же культурному опыту (олимпиады, концерты);

3) унификация вкусов, восприятий, предпочтений (кока-кола, джинсы, "мыльные оперы");

4) непосредственное знакомство с образом жизни, обычаями, нормами поведения в других странах (через туризм, работу за границей, миграции);

5) появление языка международного общения – английского;

6) повсеместное распространение унифицированных компьютерных технологий, интернет;

7) "размывание" местных культурных традиций, их замена массовой потребительской культурой западного типа

Вызовы и угрозы, обусловленные глобализацией:

Следует отметить, что в последнее время в глобализации все больший вес приобретают экономические аспекты. Поэтому некоторые исследователи, говоря о глобализации, имеют в виду лишь ее экономическую сторону. В принципе, это однобокий взгляд на сложное явление. Вместе с тем анализ процесса развития глобальных экономических связей позволяет выявить некоторые особенности глобализации в целом.

Глобализация затронула и социальную сферу, хотя интенсивность этих процессов во многом зависит от экономических возможностей интегрируемых составных частей. Социальные права, доступные ранее населению только развитых государств, постепенно перенимаются для своих граждан и развивающимися странами. Во все большем числе стран возникают гражданские общества, средний класс, в некоторой степени унифицируются социальные нормы качества жизни.

Весьма заметным явлением за последние 100 лет стала глобализация культуры на базе колоссального роста культурного обмена между странами, развития индустрии массовой культуры, нивелировки вкусов и пристрастий публики. Этот процесс сопровождается стиранием национальных особенностей литературы и искусства, интеграцией элементов национальных культур в формируемую общечеловеческую культурную сферу. Глобализация культуры явилась также отражением космополитизации бытия, языковой ассимиляции, распространения по планете английского языка как глобального средства общения и других процессов.

Как у всякого сложного явления, у глобализации появились как положительные, так и отрицательные стороны. Ее последствия связаны с очевидными успехами: интеграция мирового хозяйства содействует интенсификации и росту производства, освоению технических достижений отсталыми странами, улучшению экономического состояния развивающихся стран и т.д. Политическая интеграция помогает предотвращать военные конфликты, обеспечивать относительную стабильность в мире, делать многое другое в интересах международной безопасности. Глобализация в социальной сфере стимулирует огромные сдвиги в сознании людей, распространение демократических принципов прав и свобод человека. Список достижений глобализации охватывает различные интересы от личного характера до мирового сообщества.

Однако имеется и большое количество негативных последствий. Они проявились в виде так называемых глобальных проблем человечества.

Под глобальными проблемами понимаются всеобщие, имеющие по охвату, силе и интенсивности планетарный масштаб затруднения и противоречия во взаимоотношениях природы и человека, общества, государства, мирового сообщества. Эти проблемы в неявном виде частично существовали ранее, но в основном возникли на современном этапе в результате негативного хода деятельности людей, естественных процессов и, в значительной степени, как последствия глобализации. По сути, глобальные проблемы - не просто последствия глобализации, а самовыражение этого сложнейшего явления, не управляемого в основных своих аспектах.

Глобальные проблемы человечества или цивилизации осознаны по-настоящему только во второй половине XX века, когда резко возросла вызвавшая глобализацию взаимозависимость стран и народов, а неразрешенность проблем проявилась особенно явственно и разрушительно. Кроме того, осознание некоторых проблем пришло лишь тогда, когда человечество накопило огромный потенциал знаний, сделавших эти проблемы зримыми.

Некоторые исследователи выделяют из глобальных проблем наиболее важные - так называемые императивы - настоятельные, непреложные, безусловные требования, в данном случае - веления времени. В частности, называют экономический, демографический, экологический, военный и технологический императивы, считая их главными, а большинство остальных проблем - производными от них .

В настоящее время к числу глобальных относят большое число проблем разной природы. Классифицировать их трудно по причине взаимовлияния и одновременной принадлежности к нескольким сферам жизнедеятельности. Достаточно условно глобальные проблемы можно подразделить на:

Глобальные проблемы человечества:

Социального характера - демографический императив с его многочисленными составляющими, проблемы межэтнического противостояния, религиозной нетерпимости, образования, здравоохранения, организованной преступности;

Социально-биологические - проблемы возникновения новых болезней, генетической безопасности, наркомании;

Социально-политические - проблемы войны и мира, разоружения, распространения оружия массового поражения, информационной безопасности, терроризма;

Социально-экономического характера - проблемы устойчивости мировой экономики, истощения невозобновляемых ресурсов, энергетики, бедности, занятости, нехватки продовольствия;

Духовно-нравственной сферы - проблемы падения общего уровня культуры населения, распространения культа насилия и порнографии, невостребованности высоких образцов искусства, отсутствие гармонии в отношениях между поколениями и многие другие.

Характерной чертой положения дел с глобальными проблемами является рост их числа, усугубление или проявление новых, совсем недавно неизвестных угроз.