Борзов интервью. Интервью Найк Борзов — Скандальность по-прежнему хорошо продаётся. А как вы относитесь к цензуре и ненормативной лексике

Rock Cult : После записи альбома Заноза ты не выпускал сольных работ 8 лет. Испытывал ли ты новые ощущения при создании альбома Изнутри?

Найк Борзов : Да нет. Но я решил попробовать новую для себя студию, и мне она понравилась. Я записал там три пластинки: Изнутри 2010-го, Везде И Нигде 2014-го и Молекула 2016-го. А перерыв был действительно большим, потому что надо мне было понять, что я хочу дальше делать и как я хочу это делать. Плюс у меня было много других дел: дочка родилась, в театре поиграл, аудиокниги озвучивал.

Одним словом, это был андеграундный период. Я создавал проекты, которые не вписывались в пространство мейнстрима нулевых годов с бесконечными Фабриками Звёзд и прочим трэшем. Но как только я понял, что ничего хорошего не происходит и музыки хорошей никто не делает, решил записать альбом Изнутри , который, по большому счёту, тоже стал культовым.

Rock Cult : Ты был одним из немногих рок-музыкантов России, которых показывали по MTV. Но потом MTV стало узкопрофильным и стало показывать, как ты выразился ранее, трэш, потом оно вовсе перестало быть музыкальным телевидением и стало телеканалом Пятница. Нет ностальгии по былым временам?

Найк : Мы сейчас с тобой на примере канала MTV проследили историю нашей страны: как за эти 16 лет мы пришли к вечной пятнице. Всем плевать на всё, лишь бы только угорать и ни о чём не думать. В нашей стране народ раскачан так, что процентов семьдесят готовы бегом броситься в бой. Ну, после того, как допьют пивасик, конечно же. А ностальгии по MTV нет, однако, чувствуется отсутствие музыкальных каналов, которые бы крутили нормальную музыку. Но я телевизор не смотрю и тогда не смотрел. Помню, однажды в 80-90-х посмотрел зарубежное MTV. Вот там ставили нечто прекрасное. Целую ночь крутили андеграунд – Sonic Youth, My Bloody Valentine, а в следующий раз целый вечер крутили блэк-металл. В эфире находилось место разной музыке. А теперь мы получаем либо силиконовые сиськи, либо приторных мальчиков с какими-то фрикаделическими фенечками. И всё. Включи любой музыкальный канал — там одни п[гомосеки]сы.

Rock Cult : Может быть дело в том, что сейчас все превратилось в низкопробный поп?

Найк : Ну, я и говорю – п[гомосеки]сы.

Rock Cult : Некоторые любят вспоминать, что рок — музыка протестная. Как ты считаешь, неужели всем рок-музыкантам на роду написано вести авантюрный образ жизни и пихать в себя что попало — от таблеток до самогона?

Найк : Это условно то же самое, что ребёнок должен раскручивать кармические узлы своих родителей. То есть родители навешивают на своих детей всё то, что они не смогли в своей жизни реализовать, и ребёнок живёт не своей жизнью. Я считаю, что это неправильно. А рок сегодня абсолютно беззубый. Постоянно об этом слушая, мне пришла в голову идея записать альбом социального рока, который я выпустил в этом году с группой Инфекция. Пластинка о том, что происходит сейчас в обществе и к чему мы пришли за счёт своего легкомыслия. Остро, красиво и музыкально — вот, пожалуйста, не беззубый рок.

Rock Cult : Если воспринимать Инфекцию как первую твою группу, судя по сольному творчеству можно сказать, что ты стал намного спокойнее?

Найк : Инфекция — не первая моя группа. Это Википедия отмечает 30 лет моей творческой деятельности. Можете верить ей, мне всё равно. До Инфекции у меня была одна романтическо-некрофилическая история, которая длилась чёрт знает сколько лет. В 84-м году я записал акустический альбом Диалог со стеной . У меня даже записи моих концертов до Инфекции сохранились, но я их пока не выкладывал нигде. Тем не менее записи очень смешные. Возможно, что среди них даже шлягеры есть.

Rock Cult : В какой-то рецензии было также сказано, что та же пресловутая Лошадка была сочинена в формате Инфекции, потом переписана и перезаписана для сольного проекта.

Найк : Я её просто вставил в альбом Инфекции, а до этого она года три лежала в черновиках, и я на неё даже внимания не обращал. Написана эта песня где-то в 1993-м году, первый раз она вышла на юбилейном альбоме в честь 10-летия группы Инфекция. Я его записал один, сам играл на всех инструментах. Альбом называется Возьми Свою Суку На Руки . И когда Лошадку стали крутить в Питере по радио, я понял, что песня крутая. Многие друзья говорили, что надо её в сольник вставить, а я как раз записывал альбом Головоломка и решил сделать более акустическую версию, которая начала крутиться на всех радиостанциях. А в 2000-м я её перезаписал в том виде, в котором её знает страна.

Rock Cult : А чем спровоцировано такое творчество, которое представлено в Инфекции? Это попытка быть похожим на своих отвязных кумиров, или ты хотел что-то сказать?

Найк : Вообще ничего не хотел говорить. Это всегда был прикол. Моя мама очень любит литературу, Пушкин — её любимый поэт. И вся его срамная лирика была мне очень хорошо известна с детства. В моей семье никто не ограничивал себя в подобной лексике, и в один момент мы с друзьями очень увлеклись этой срамной лирикой. Саня Лаэртский со своим Волосатым Стеклом матерился, Летов и Гражданская Оборона тоже. Я подумал, что это прикольно. Так мы на кривых гитарах и писали альбомы Инфекции на магнитофон. Просто так, ни для чего. Записали альбом, послушали его пару раз, дали послушать паре друзей и прямо на эту же катушку записали следующий.

Rock Cult : В последнее время набирает обороты российская андеграундная сцена. Ты себя с ними ассоциируешь?

Найк : Да я себя вообще ни с кем не ассоциирую. Я не люблю субкультуры, и участия в них не принимаю. Но мне нравится за этим наблюдать. Круто, что появляется нео-психоделическая волна, и что эти ребята увлекаются музыкой современных направлений, которая нравится и мне. Там, конечно, пока всё содрано с других артистов и своего ничего нет, но я уверен, что даже из тех групп, которых мы называли хипстерами, появится что-нибудь интересное и самобытное. Например, первый альбом Blur записан в типичном стиле манчестерской волны. Но следующие их работы изменили историю. Альбом 13 я считаю кульминацией творчества Blur, например. На западе это частое явление, а у нас такое – редкость. Но я уверен, что рано или поздно и из нашего андерграунда вырастет нечто самобытное и уникальное, стоящее на собственной планете.

Rock Cult : Философский вопрос: наша солнечная система движется в бесконечной вселенной, а что будет, если на полной скорости она достигнет границы реальности? Солнечная система срикошетит, или будет уничтожена?

Найк : Да при столкновении всему конец придёт, так что об этом бессмысленно думать вообще. Оно, конечно, может отскочить как мячик по каким-нибудь законам физики, но законы физики, которые мы знаем, работают только в пределах нашей планеты. Как только мы вылетаем в атмосферу, сразу же время замедляется. Оно теряет весь смысл и перестаёт быть линейным. Мы воспринимаем лишь крохотную часть реальности, а она более многомерная, чем то, что позволяют нам осознать наши десять процентов мозга.

Rock Cult : Если следовать этой логике, то для познания всей реальности не стоит судить по своим меркам и считать сеья центром вселенной?

Найк : А всех устраивает такая модель поведения.

Rock Cult : Как ты себя чувствуешь в обществе, где такая модель поведения считается нормой и все судят себя по собственному мировоззрению?

Найк : Критические выпады в мою сторону очень забавные. Но последнее время меня ни в чём не обвиняют, потому что я давно всем всё разжевал и в рот положил. Я, можно сказать, пошёл наперекор себе и стал объяснять свои тексты, чем никогда не занимался и не буду заниматься впредь. Объяснять смысл текста песни глупо – всё равно каждый воспринимает его в меру своей испорченности. Каждый воспринимает этот мир таким, каким является сам. Но в принципе и мира-то нет, а есть хаос. И основная задача человека – упорядочить хаос в своей собственной галактике. Если разобраться, то каждый человек является собственной вселенной, богом и дьяволом, и никто ни в чём не виноват. Порядка в хаосе невозможно достигнуть, можно в нём только раствориться. Становясь частью хаоса, ты подчиняешь его себе, и всё. Хотя, это сложно даже осознавать.

Rock Cult : Ты помнишь момент, когда впервые стал сочинять песни?

Найк : Творчеством я занимаюсь с тех пор, когда ещё говорить не умел. Я просто пел, потому что очень люблю музыку, и она была всегда. В детстве я очень любил The Beatles, Jefferson Airplane, Velvet Underground – кстати, одна из моих любимых групп до сих пор. Когда я начал говорить, то выдавал стихами некоторые фразы. А когда научился писать, то начал писать тексты. Так что я не помню, в какой конкретно момент я начал заниматься музыкой. А вот Инфекция — это уже юношеское безумие и максимализм, учитывая, что у нас все песни были про секс, сиськи, насилие, женщин в пьяном виде. Я брал любую фантазию, доводил её до абсурда, и это становилось песней группы Инфекция. Так происходит до сих пор, кстати. В сольном творчестве всё по-другому, там другая концепция, тексты строятся по-другому и по-другому переживаются.

Rock Cult : Инфекция — это не особенно глубоко и духовно осмысленный материал?

Найк : Это как будто я в гости приехал, а там все угарают, и я вписался в коллектив. Но я знаю, что это закончится, я поеду домой, где уже моё сольное творчество. Инфекция – адская вечеринка, где угарают до смерти. Это отдушина такая. Как только материал накапливается, мы записываем альбом. Это может происходить раз в десять лет, а может, и раз в два года.

Rock Cult : Это своего рода психотерапия?

Найк : Есть песни, которые не могут найти отражения в моём сольном творчестве. Но чтобы не убивать их, а давать им жизнь, я делаю разного рода проекты.

Rock Cult : А чем вдохновлено сольное творчество?

Найк : Точно не социумом и не социальными потрясениями. Скорее, это о моих переживаниях и вещах менее реальных, чем то, о чём поёт Инфекция. Не люблю бытописательство.

Rock Cult : Оглядываясь назад, чувствуешь ли ты перемены в себе?

Найк : И да, и нет. В чём-то я остался прежним, и ничего вообще не изменилось, а в чём-то я действительно изменил свои взгляды. Но вдаваться в подробности уже не хочется. Важно сохранить то, что было с тобой с самого начала и не растерять, а преобразовывать накопленный опыт в практические знания для себя современного. Когда ты забываешь свои корни, то ты не имеешь будущего.

9 октября гостем утреннего шоу «Подъёмники» стал Найк Борзов. Если лень читать — ниже можно послушать аудиоверсию интервью.

14 октября альбому «Головоломка» исполняется 20 лет и по этому случаю будет концерт. Найк, расскажи, что там будет?

Там будет концерт. Я буду играть – а вы будете слушать. Я сыграю альбом «Головоломка» полностью. Ну, и добавится несколько треков с других моих альбомов. Включая пару треков, которые я никогда не играл на концертах. Например, из альбома «Закрыто» 1994 года будет сыграна песня, которая ни разу не исполнялась в связи с тем, что в оригинале она длится 11-12 минут и в принципе, не каждый это может выдержать. Но в этот раз я решил, что неважно – пусть будет.

Скажи Найк к слову о хронометраже. А у тебя есть какой-то стандарт? Ты вот когда записываешь песню – ты пытаешься уместиться в какой-то хронометраж или для тебя это неважно?

Сейчас человечество пришло к 30 секундам. Буквально недавно, лет 10 назад – это еще было 2 минуты с копейками внимания и восприятия чего-то нового у человека. А сейчас это 30 секунд. Поэтому мы живем в такое время превью, то есть в первые 30 секунд нужно засунуть что-то такое, что зацепит человека, и он будет продолжать смотреть видео, либо слушать музыку. А я, честно говоря, очень люблю длинные пространственные вещи. Желательно с каким-нибудь вступлением, с драматургией, со всеми пирогами. Ну, и как сказать – не то чтобы я не заморачиваюсь. Конечно, специально я не делаю, чтобы песню растянуть или сделать ее длинней, либо наоборот выкинуть какие-то куплеты. Но со многими вещами, уже после записи – я могу поступить очень жестоко. Их полностью порезать и сократить.

Соцсети у меня есть – на своих личных я пишу сам, а на официальных пишет пресс-атташе. А что касается критики в соцсетях – я понимаю людей. Людям нечего делать и, собственно говоря, самоутверждение, еще какие-то комплексы – я отношусь совершенно спокойно. Если это конструктивно, действительно человек объясняет свою точку зрения, как-то мотивирует – то это нормально. Даже интересно почитать. А когда это «пошел ты туда-то» или «идиот», то это, как говорится – «кто обзывается, тот сам так и называется».

На НАШ мобильный портал пришло много вопросов – например: «Найк, если бы вы были дверью, то куда бы вы вели?».

В светлое будущее!

А как ты вообще относишься к таким вопросам? Они для тебя из области философии или человек просто умничает? Хотел бы ты избегать таких вопросов?

По-разному бывает. Не часто, но бывает, когда я собираю в своих соцсетях вопросы от людей, которые они хотели бы мне задать. Отвечаю на них и делаю такие передачки условно. В видео формате. И бывают очень интересные. Один вопрос мне даже помог дописать новую песню. То есть был задан вопрос, и вытекающий ответ меня натолкнул на две фразы, которые я использовал в песне, которых мне очень долгое время не хватало. То есть у меня была написана песня, и вот было два пустых пробела. Вот этих фраз не хватало.

Была очень похожая история в одной из серий «Доктора Хауса». Ты, кстати, сериалы смотришь или считаешь это пустой тратой времени?

Да нет, почему? Бывает! Сериалы даже удобней – потому что бывает, когда ты приезжаешь домой или в гостиницу с концерта – и у тебя минут 15 прежде чем тебя вырубает. И вот эти маленькие серии, ты не зависаешь на 2,5 часа, как фильм какой-нибудь. И тебя это не увлекает особо сильно и ты можешь уснуть через 20-25 минут. Мне это нравится.

А что из последнего смотрел?

Мне очень понравился сериал «Американские боги». Забавный. И он прям по книге сделан. Вот вышел новый Star Trek: Discovery. Там пара серий – очень неплохо. Начало войны с клингонами. У нас с дочерью, ну не то чтобы конфликт, но она за «Звездные войны», а я за Star Trek.

А сколько вашей дочери лет? Вы понимаете друг друга?

Нет-нет. Мы совершенно на одной волне. Никаких напрягов (тьфу-тьфу-тьфу) с переходным возрастом нет, хотя он присутствует.

А какую музыку она слушает?

Она увлечена именно музыкой. Поэтому такой дури чем бы заняться и прочее у нее нет. Она очень любит петь и поет круто. Она случает в основном девочек – Уитни Хьюстон, Ариана Гранде. Таких, у которых очень широкий диапазон и у которых много мелизматики, скажем так. Ей нравится петь именно такие песни. И вот недавно запала даже на парочку моих вещей. Все время ходит, поет. И я даже хочу сделать более современные аранжировки, чтобы она спела. Ей на день рождения, которое было 27 сентября, я подарил микрофон крутой. Теперь она как настоящий профессиональный вокалист со своим микрофоном.

Мы сегодня говорили о прошедших выходных – была хорошая погода, за окном настоящая осень. Скажи, а вот как на тебя влияет это время года?

Чудесно! Я сейчас сижу в студии – пишут новый альбом. Много песен пишу. Я даже в свитере сегодня фанатском пришел. У меня тут все осенние цвета практически. Мне очень нравится это время года. Ну, это как тоталитаризм, грубо говоря, появляется очень мощное андеграундное искусство, развивается где-то в подполье. И так же и осень – внутри человека провоцирует какой-то подъём даже. Потому что мы еще живы и так далее. Есть что-то в этом прекрасное, и я очень люблю осень.

А любите ли вы книги и что последнее читали?

Да, вот книги я люблю читать больше, чем смотреть сериалы. Сейчас я читаю трехтомник – автора зовут Николай Губенков. В принципе он совершенно неизвестный автор. Сам автор мне эти книги свои подарил. Так-то он каскадер. Жанр книги – это соединение реальности и вымысла. Какой-то такой сюрреализм и психоделия. Плюс еще замесы на всяких мифических и мистических заморочках. Забавный замес, мне очень понравилось, и я сейчас взахлеб читаю. У меня тут было время, когда нечего было делать. Я поехал отдыхать, и у меня прям опять появилась любовь к чтению. Не то, что появилось время, обычно ты садишься в самолет, успеваешь прочитать три-четыре страницы и самолет уже сел, либо вырубило тебя. А здесь прям с удовольствием и хорошая книга. Она называется «Аннунак».

А где ты отдыхал?

Я отдыхал на Черноморском побережье, скажем так. Я особо не купаюсь. Почему-то в последнее время мне не очень нравится в море купаться. Вот в океане мне нравится, а в море даже входить не хочется. Плюс еще много слухов о том, что все очень плохо с людьми после купания. И я как-то так решил, что я лучше книжечку почитаю, чем буду придаваться вот этому всеобщему курортному угару.

Найк, а как вы относитесь к брендам? Телефоны, одежда и прочее?

В принципе, ровно. Мне нравится, конечно, iPhone в отличие от Android тем, что в него вирусы не попадают, он простой и удобный. Не надо заморачиваться с этим программным обеспечением. То есть это с чистой точки зрения удобства. Поэтому я покупаю себе такой телефон. Но сейчас я вообще нахожусь в оригинале – я сейчас хожу со старой кнопочной Nokia. Я когда путешествую по миру – там постоянно нужно покупать местные телефоны с местными сим-картами. У меня вот дома просто коробка с этими телефонами, и я просто беру себе телефон по цвету. Исходя из обуви или пальто, и вот под цвет одежды подбираю себе телефон и вставляю в него симку.

В твоем репертуаре есть песни, благодаря которым ты стал массово популярен – я сейчас про «Три слова» и «Лошадку». Ты не устал их исполнять?

У меня в принципе немало известных и популярных песен – поэтому я иногда что-то убираю, что-то вставляю. Иногда забываю что-то вставить, и мне напоминают. «Лошадка» и «Три слова» присутствуют практически во всех концертах. Где-то даже не исполняю «Три слова» и никто на это не обращает внимания.
Было ли такое, что тебя приглашают на «заказник» и просят спеть ту же «Лошадку» три раза подряд и все?
У меня такого не было. Но, наверное, это часто бывает у других исполнителей. Я даже видел, это было начало или середина нулевых, и я не помню, как называется группа – песня про батарейку. Был концерт – сборная солянка и весь зал скандировал: «Батарейка! Батарейка!». И они решили, что будут весь свой сет петь эту песню, и они исполнили ее раз семь или восемь. Даже я запомнил ее.

А как ты относишься к кавер-группам?

Найк, вы сыграли Курта Кобейна в спектакле. Хотели бы Вы повторить этот опыт и кого бы вы сыграли сейчас?

Да, было дело, играл в спектакле. В принципе, опыт понравился, но продолжать эту историю, сейчас по крайней мере – я не планирую. Сейчас мне нравится писать музыку, записывать ее, играть концерты. Но действительно – игра в театре мне понравилась больше, чем сниматься в кино. Потому что это все происходит здесь и сейчас, у тебя нет возможности переснять десять раз свою эмоцию. Ты вот как выходишь на сцену … Это похоже на концерт – ты выходишь и обо всем забываешь. Погружаешься в это состояние, в эту роль или еще что-то. И выныриваешь только в конце – по прошествии полутора-двух часов. И это здорово! И вот эти вот поклоны, когда ты ходишь от края сцены к началу. Да и сам спектакль был интересный. Юра (прим. редакции: Юрий Грымов) его так построил. Так интересно, конструктивно, авангардно. То есть весь второй акт, мы играли вообще в пене, которая заполняла всю сцену и с этой пеной взаимодействовали. У нас даже пена исполняла роли ребенка. Там было непонятно где все происходит – то есть из одного состояние в другое, из другого в третье. Сам спектакль мне очень понравился – я его смотрел. Он есть снятый на видео и как-то был момент, что-то мы там монтировали. В 2010 году у меня вышел вместе с альбомом «Изнутри» маленький автофильм, который называется «Наблюдатель» и вот в него я вставил небольшой кусок из этой «Нирваны» и просмотрел весь спектакль. И реально вставил очень круто и интересно.

А ты как-то готовился к роли?

Ну, конечно. Меня снабдили литературой и дали кучу дисков и кассет с его документалистикой. Я ознакомился, конечно, но и до этого я знал, что- то о самой группе, вернее о музыке этой группы. Мне очень нравился альбом In Utero. По-моему 1993 год и по-моему последний из альбом.

Спасибо большое, что пришел, Найк. И до встречи на концерте в «тоннах».

25 июля Найк Борзов поднимется на главную сцену «Пикника «Афиши»», чтобы сыграть от начала до конца альбом «Заноза», выпущенный в 2002 году и названный журналом «Афиша» культовым. В преддверии фестиваля артист ответил на вопросы корреспондента «Газеты.Ru».

— Легко ли вы согласились на предложение сыграть альбом «Заноза» целиком после стольких лет?

— Да, легко, мне эта идея показалась очень интересной. Года три назад у меня уже был подобный опыт: я давал серию концертов, приуроченных к 20-летию альбома «Погружение» и 10-летию «Занозы». Играл три отделения: первое — «Погружение», второе — «Заноза», а третье — хиты с разных альбомов. Это было здорово, людям нравилось. Я подумал, что будет классно на оупен-эйре сыграть такой атмосферный альбом.

— Каково сейчас возвращаться к этим песням? Не хочется что-то в них изменить?

— Ну это часть меня, и я остался, в общем, таким же, каким был в то время, хотя все меняется, все проходит… Как поется в песне, которую я сейчас записываю. (Смеется. ) По моим пластинкам можно пронаблюдать, как меняюсь я и мои интересы. «Заноза» — это был, конечно, другой этап, чем тот, что я переживаю сейчас. Но, переслушивая недавно по случаю эту пластинку, я понял, что изменить мне там хочется всего процентов десять. Это очень хороший показатель: обычно мне уже через неделю после завершения альбома хочется все переписать. С другой стороны, с годами я понял, что возвращаться и переделывать сделанное сродни творческой смерти.

Возможно, это несвязанные вещи, но Егор Летов умер через полгода после того, как сказал, что хочет перезаписать свои альбомы 1980-х.

Нужно делать то, что соответствует тебе сегодняшнему, в этом смысл творческого пути, как мне кажется.

— На «Пикнике» песни с альбома будут звучать так, как они записаны? Или что-то поменяете?

— Расскажите, каким вы были тогда, когда записывали «Занозу»?

— Какой я был тогда… У меня были черные крашеные волосы, я носил драные штаны… Хотя в принципе я их и сейчас ношу. (Смеется. ) В общем, каким был, таким и остался, хотя до фига всего поменялось. Ощущение моей жизни как какого-то собственного потока было всегда, я никогда ему не сопротивлялся.

— В ваших интервью я читал жесткие высказывания в адрес хипстеров. Теперь вы выступаете на главном хипстерском фестивале, как так вышло?

— Ну вообще я был хипстером еще до того, как появились хипстеры. Да и эмо я был до того, как в России возникли эмо. Так что все нормально, логично. Тем более что хипстеры теперь считают мою музыку культовой, почему бы мне для них не сыграть?

— Как вы думаете, почему «Заноза» считается культовой?

— Наверное, в то время не было вокруг ничего настолько самобытного. Закончились условные 1990-е, и все кинулись зарабатывать деньги. Появилась куча радиостанций, на которых программные директора стали выдумывать какие-то форматы. Каждый из них считал своим долгом указать, что в твоей песне не так, например что барабаны глухо звучат.

Меня это не касалось: если бы мне сказали, что у меня барабаны не так звучат, то человек сразу получил бы в тыкву с ноги.

Но я знаю молодые группы того времени, которые годами перезаписывали песни, чтобы попасть в ротацию радиостанций. В итоге сейчас мы получили вот это беззубое рок-пространство. Я не имею в виду, разумеется, политически беззубое — политикой у нас, наоборот, все занимаются. Орать на баррикадах не песни писать. Это как штаны снять в прямом эфире, [член] показать — сразу прославишься. Куда сложнее написать песню красивую, чтобы человеку хорошо стало, чтобы он двинулся утром в нужном направлении, а не пошел опять убивать и есть животных. После радио началась «Фабрика звезд», которая убила вообще всю творческую энергию… И вот только сейчас мы начали просыпаться — спасибо за это хипстерам. Они замороченные на любимой музыке, и им наплевать на общественное мнение. Возможно, сейчас они пишут дурацкие песни, но со временем они станут крутыми, я в этом абсолютно уверен.

— Вы говорите про то, как формат убивал музыку, но при этом вы с альбомом «Супермен» как раз были звездой «Нашего радио».

— Просто я записал пластинку, которая оторвала всем голову, никто тогда здесь таких песен не сочинял. При этом я никогда не ходил и не предлагал свою музыку, этим занимались Олег Нестеров и лейбл «Снегири». Все, кстати, было не так гладко, как кажется сегодня. Помню, был какой-то программный директор на «Русском радио», кажется, который заявил, что песня «Три слова» попадет в ротацию только через его труп. Через три месяца его уволили, а моя песня стала на станции одним из главных хитов.

— А ваши соседи по эфирам, вместе с которыми вы возглавили волну русского поп-рока, вроде «Мумий Тролля» и Земфиры вам нравились?

— Честно? Мне [все равно], в каком ряду я оказывался. Я знаю себе цену и знаю, что я делаю. То, что делают другие, у меня иногда вызывает радость, но чаще грусть. (Смеется. ) Были тогда и ребята талантливые, а где они сейчас, я не знаю, за отечественным музпромом не слежу.

— Давайте теперь вернемся к «Занозе». Ваш звездный период, начатый «Суперменом», на следующем альбоме закончился. Это был осознанный шаг?

— Да нет, не сказал бы, что я хотел что-то заканчивать. Просто мне неинтересно делать то, что я уже делал. Альбом «Заноза» был придуман уже таким, каким он вышел, еще когда мы заканчивали «Супермена», который мне, кстати, по многим показателям не нравится. Я бы немного по-другому все свел, не стал бы приглашать нескольких музыкантов, которых пригласил продюсировавший запись Олег Нестеров. А «Заноза» меня устраивает.

— Тем не менее после «Занозы» вы перестали быть звездой первого ряда. Не скучаете по большим залам?

— Нет. И потом у меня есть большие площадки: на оупен-эйрах люди от моей акустики колбасятся, как на рейве. А что касается сольных концертов, то... Это как секс. Мне, в общем, достаточно одного человека, но пусть их будет двадцать, тридцать или две-три тысячи, как сейчас случается. Я могу этим заниматься и со стадионом, но у меня достаточно интимная музыка, так что хочется и более интимной обстановки.

— То есть стадионных амбиций у вас нет?

— Если бы я с рождения пел и разговаривал на английском языке, то у меня бы сейчас The Rolling Stones на разогреве выступали! Ну может быть, не The Rolling Stones, но Arcade Fire или эти, как их, Radiohead — точно (Смеется. )

— С прошлым понятно. А что у вас происходит сейчас?

— Много всего! Прямо сейчас я готовлю двойной акустический альбом, который планирую выпустить осенью. Двадцать старых песен и две новые. Одна, «Молекула», написана на берегу Красного моря.

Такой сумрачный шансончик, как я ее характеризую, посвящена пьяной спящей женщине, основана на реальных событиях.

Вторая, «Ева», была написана еще в конце 1980-х, существовала до этого только в черновиках к моему потерянному первому сольному альбому. Мне она всегда казалась простоватой, но сейчас я понял, что в ней присутствует некий сакральный смысл: можно воспринимать ее героиню как первую дамочку на этой планете.

— Нет. Идея этого альбома у меня возникла в прошлом году, когда мне в руки попал инструмент под названием кахон. Я нашел перкуссионистку, и мы стали играть концерты с нашими гитаристами. В итоге возникла мысль записать песни в таком виде. Прошлой зимой я снял в Видном старое ДК 1950-х годов, где я и сам выступал когда-то. Там потрясающее пространство: колонны, лепнина, разрисованные танцующими мужчинами и радостными детьми потолки, сенокосцы, трактористы на стенах. Сейчас я дописываю туда дополнительные инструменты.

Кроме того, сейчас заканчивается монтаж DVD, снятого на презентации альбома «Везде и нигде» в «Главклубе». Также сейчас мы пишем тексты к новому альбому группы Killer Honda (группа, в которой Борзов играет на барабанах. — «Газета.Ru»), музыка к нему уже записана. Ну и наконец, я потихоньку работаю над своим новым сольным альбомом, уже записана большая часть инструментов в крутой питерской андерграундной студии. Там будет такой жирный гаражный звук.

— Музыканты любят жаловаться, что в России тяжело прокормить себя музыкой, вам это по-прежнему удается? Играете корпоративы.

— Да, как-то удается. А корпоративы я люблю, кстати. Когда меня туда зовут, то люди хотят послушать именно мою музыку, мне даже присылают списки песен, которые хотят услышать, и там есть вещи, о которых я уже и сам забыл. Ну и потом мне по-прежнему в кайф играть «Лошадку» или еще какие-то хиты — это очень хорошие песни.

Имя Найка Борзова прогремело в середине 90-х. Его хиты «Лошадка», «Три слова», «Верхом на звезде» звучали повсюду. Но сам музыкант те времена вспоминать не хочет. На несколько лет он совсем забросил сцену и всецело посвятил себя воспитанию дочери Виктории. Сейчас Борзов записывает новые пластинки, но на верхние строчки хит-парадов больше не стремится. «Я неформатный исполнитель, который находится вне времени», - улыбается певец

Фотография: Ваня Березкин

Звезда рока Найк Борзов в детстве был тихим и спокойным мальчиком. Многие свои наивные мечты нежного возраста он лелеет до сих пор.

Об этом певец по секрету признается корреспонденту 1 тв нет. Например, он мечтает полететь в космос, желательно на другую планету. Будучи мальчиком Найк гонял мяч во дворе, катался на велосипеде и уже тогда сочинял песни. Это было парню ближе, чем, к примеру, спорт, хотя был в жизни будущей звезды период, когда он целых три года серьезно занимался футболом. Но когда в 16-17 лет возникла дилемма спорт или музыка, конечно же, победило второе. В этой связи Борзов часто вспоминает цитату из фильма «Выше радуги» - «Спорт и музыка несовместимы».

«Я помню, как спер у отца сигарету (тогда появились как раз такие огромные Ява 100), впервые за три года закурил и подумал: «Даааа, музыка - это круто!»

Так профессиональный спорт ушел из жизни певца, но он признается, что до сих пор любит погонять мяч или поплавать, словом активно двигаться и делать то, что «стимулирует организм на дальнейшие действия». Например, на новые песни. Найк признается, что ему незнакомы муки творчества. Он просто садится и что-то делает. Естественно, он не приравнивает себя к Ницше или Вагнеру, которые просто черпали вдохновение из энергетического потока, идущего из космоса. Борзова тоже порой озаряет сверху, но чаще он отдает себе отчет, откуда что берется.

«Вокруг много инфернальных потоков и не хотелось бы в них присутствовать», - поясняет Найк.

За 8 лет своего временного забвения Найк многого набрался и многое отбросил как лишнее. Он верит в то, что человек полностью психологически обновляется каждые семь лет, значит и он стал абсолютно новым. Те последние годы, когда его не было на большой сцене, по заверению певца, он перенес вполне спокойно и под конец решил хоть немного помочь погибающему миру.

«Популярность ведь иногда - вещь вредная. И мне в тот момент хотелось чего угодно, но только не занятия поп-мейнстрима. Поэтому последние 8 лет я занимался и трансом, и панком, и в театре играл. А сейчас, мне кажется, что планету ментально сходит со своей орбиты в сторону негатива и поэтому я год назад выпустил альбом «Изнутри», который реально немножечко изменил ситуацию изнутри. Сейчас я готовлю новую пластинку, которая, я думаю, будет не менее интересная, крутая и необычная».

Говоря о будущем российского рока, Найк вполне оптимистичен. Это направление музыки, по его мнению, самое честное и откроенное. Это касается не только отечественных музыкантов, но и западных исполнителей. Единственное, что печалит опытного рокера, так это то, что многие молодые группы предпочитают петь на английском языке. Найк даже не знает, как назвать это неприятное для себя явление.

«Мне кажется, что это сродни онанизму, ведь они и там никому не нужны и там их никто не воспринимает. Писать на русском тяжело. Но я умею и мне нормально!», без ложной скромности с улыбкой заявляет Борзов.