Билеты на двое на качелях в театре современник. Уильям Гибсон: Двое на качелях Двое на качелях читать краткое содержание

Ранние сентябрьские сумерки. В раскрытые окна обеих комнат доносится уличный шум. Комната Гитель пуста. Джерри в своей комнате сидит на кушетке с сигаретой во рту и водит пальцем по странице телефонной книги, лежащей на полу возле его ног. Джерри лет тридцать с небольшим; он очень высокого роста с привлекательной внешностью. В нем чувствуется скрытая грусть, а под ней - еще глубже запрятанное озлобление. Одет он скромно, даже небрежно, но в этой убогой обстановке его костюм кажется почти изысканным. Постель на кушетке не убрана, на табуретке стоит пишущая машинка, сверху брошена какая-то одежда, на давно не метенном полу валяется элегантный раскрытый чемодан, в углах, у плинтусов, - скопление мусора и паутины.

Найдя в книге нужный номер, Джерри набирает его. В комнате Гитель звонит телефон. После четвертого звонка Джерри кладет трубку. Одновременно в комнате Гитель слышно, как в замке поворачивается ключ. Вбегает Гитель с продуктовой сумкой в руке, бросается к телефону, хватает трубку.

Гитель (запыхавшись): Да, алло! (пауза) А, черт! (кладет трубку)

Гитель смугла и худа, сколько ей лет, определить трудно. Ее, пожалуй, не назовешь хорошенькой - у нее слишком своеобразная внешность. Она нервна, грубовата, но с особым обаянием, которым она обязана своей неистребимой веселой энергии. На ней туфли без каблуков, широкая пестротканная юбка, свитер, и все это не к лицу и сидит как-то нескладно. Ее движения порывисты и напряженно суетливы, как у птицы на земле. Гитель и Джерри, каждый у себя, занимаются своими делами. Джерри, поставив чемодан на кушетку, вынимает одежду, - отличную куртку, отличный костюм, отличное пальто - и развешивает на вешалке - круглой палке, укрепленной поперек угла. Когда он ставит под вешалку ботинки, один конец палки соскальзывает с подпорки и все вещи валятся ему на голову.

Джерри : У, с-собака! (сбрасывает все на пол и идет в кухню, откуда приносит деревянный брусочек, молоток и гвозди. Кое-как прибивает брусок и, водрузив палку на место, начинает снова развешивать вещи - на этот раз палка держится.)

Тем временем Гитель с продуктовой сумкой идет на кухню, по пути останавливается перед манекеном и критически оглядывает наколотый на нем кричаще яркий лиф. Несколько секунд стоит неподвижно, потом свободной рукой откалывает ворот и прикрепляет его по-новому. Отступив назад, смотрит на свою работу, на лице ее отвращение.

Гитель : Мерзость какая! (Швыряет булавки на пол и идет в кухню; видно, как она выливает молоко в кастрюльку и ставит на газовую плиту. Остальные покупки кладет на полку и в холодильник.)

Джерри, покончив с вешалкой, в раздумье глядит на телефон, потом садится на кушетку и, посмотрев в телефонную книгу, набирает номер. В комнате Гитель звонит телефон.

Гитель (подбегает к телефону после второго звонка, когда Джерри уже собирается положить трубку): Да, алло?

Джерри (тон его изысканно вежлив, но, совершенно независимо от того, что он говорит, в нем сквозит бесстрастная ирония): Гитель Моска, пожалуйста.

Гитель : Я слушаю. Кто это?

Джерри : Это Джерри Райан. Я видел вас в числе пока еще не опознанных личностей вчера у Оскара. Мы с ним из одного города, когда-то встречались, хотя нельзя сказать, чтоб были на короткой ноге…

Гитель : Да-да?

Джерри : …наверное, потому, что я чересчур длинноногий. Рост - сто восемьдесят семь сантиметров. (выждав, добавляет для уточнения) И рыжая борода…

Гитель : А, вы тот самый в берете, который весь вечер молчал!

Джерри : Я не нашел в магазинах берета, который умел бы рассказывать анекдоты. Вчера я случайно услышал, что вы хотите продать холодильник, может, я зайду посмотреть?!

Гитель : На холодильник?

Джерри : Для начала, хотя бы на него.

Гитель : Но это не холодильник, это ледник, просто ящик для льда.

Джерри : Тем лучше. Экономия электричества - прекрасный образец американской практичности. Я могу быть у вас через…

Гитель : Так ведь я его уже отдала!

Джерри (после паузы; эта неожиданность опрокинула его планы): Вот как! Не очень любезно с вашей стороны.

Гитель : Я только что помогла какому-то малому отнести его домой. Понятия не имею, кто он такой. Его послала Софи, и я отдала даром, лишь бы избавиться от этого дурацкого ящика. Почему вы мне вчера ничего не сказали?

Джерри : Вчера я решил, что в этой жизни мне больше нечего делать.

Гитель : Что-что?

Джерри : А сегодня я передумал и начинаю новую жизнь. Одним словом, сегодня великий день. Для начала решил заглянуть к вам.

Гитель : Что же делать, когда я его уже отдала…

Джерри : Понятно.

Пауза. Оба ждут.

Да. Ну спасибо, простите.

Гитель : Пожалуйста, но…

Джерри кладет трубку.

Фу, черт! (тоже кладет трубку)

Джерри сидит в мрачном раздумье, потом вытаскивает пачку сигарет, но она пуста. Идет к окну, чтобы выбросить ее, по пути ушибает ногу о кушетку и злобно пинает ее ногой; кушетка стукается о стенку. Палка, на которой висит одежда, соскакивает с подпорки и все валится на пол.

Джерри : Ух, собака! (хватает палку, хочет сломать ее о колено, палка только гнется и, выскользнув из рук, одним концом стукает его по голове. Опять хватает палку, опять пытается сломать ее, но не может, бросает на пол и, нечаянно наступив на конец палки, задевает за нее другой ногой и чуть не падает. Борясь с палкой, мечется по комнате, не зная, как от нее избавиться, и ярость его смешна, но вдруг он с размаху бьет кулаком в оконное стекло. Это уже не смешно - стекло разлетается вдребезги. Останавливается и угрюмо созерцает свой кулак, свою комнату, свое внутреннее состояние. Медленно отойдя от окна, спотыкается о стоящий на полу телефон. Задумчиво поглядев на него, берет его в руки и набирает номер)

Гитель начинает снимать туфли. Но в это время на кухне перекипает молоко. Она вскакивает и бежит в кухню, но на полпути ее останавливает звонок телефона.

Гитель : С ума сойти! (не знает, что делать, затем бросается к телефону и берет трубку) Подождите, у меня там кипит! (мчится в кухню, выключает газ и возвращается) Молоко сбежало, всю плиту залило, проклятое. Да, алло!

Гитель сидит, закрыв глаза и прижав трубку ко лбу.

Гитель прикладывает трубку к уху.

Алло, есть там кто-нибудь?

Джерри : Нет.

Гитель : А?..

Джерри кладет трубку.

Эй! (смотрит на трубку, потом кладет ее и, с досадой махнув рукой, идет в кухню. Разбавляет горячее молоко в кастрюльке холодным из бутылки; остановившись на пороге, отпивает глоток-два и вдруг бежит к телефону)

Джерри (шагает по комнате; заметив кровь на пальцах, обматывает руку носовым платком; он полон ненависти к себе): Ну, червяк с разбитым сердцем, начинай же новую жизнь, борись за себя! (оглядывает голую комнату и язвительно отвечает себе) А с чего ее начинать и с чем бороться? С воскресными приложениями газеты "Нью-Йорк таймс". (сталкивает с кушетки чемодан, ложится на живот и одну за другой начинает вытаскивать из-под кушетки скопившиеся там газеты, отшвыривая их в сторону)

Гитель (говорит по телефону): Софи? Оскар дома?.. Слушай, этот его вчерашний приятель, длинный, в берете… какой номер его телефона?.. Слушай, деточка, не знаю, в каком месте ты держишь свои мозги, но все-таки попробуй ими шевельнуть, ведь, наверно, у Оскара где-то записано!..

Джерри (его ноги свисают с кушетки, он подтягивается вперед и стукается головой об стенку. Встает и уныло разглядывает кушетку): Если человек длиннее кушетки, надо сменить человека. (приставляет к кушетке чемодан и, снова улегшись, вытаскивает последние газетные листы)

Через 53 года Галина Волчек вновь обращается к произведению Уильяма Гибсона, в свое время давшему молодой актрисе импульс для постановки своего первого спектакля.

Премьера первого спектакля «Двое на качелях» состоялась в 1962 году. Ее выпускали артисты Татьяна Лаврова и Михаил Казаков. Впоследствии появился второй состав – Лилия Толмачева и Геннадий Фролов. В конце 1970-х в спектакль были введены Елена Яковлева и Николай Попков/Александр Кахун. «Двое на качелях» шли на сцене «Современника» без малого три десятка лет.

Режиссерский дебют был настолько успешен, что, по сути дела, определил всю дальнейшую жизнь Галины Волчек – она стала активно заниматься режиссурой, и это обстоятельство сыграло решающую роль, когда в 1972 году труппа единогласно выбрала ее художественным руководителем театра.

«У меня возникла острая потребность вернуться к «Двое на качелях». Именно вернуться, а не повторить спектакль. Честно говоря, я его плохо помню. По иронии судьбы, не смотря на то, что он с разными актерскими составами очень долго шел на сцене «Современника», записей не осталось. Только тоненькая пачка черно-белых фотографий. Так что этот спектакль мы делали, что называется «с нуля» с артистами и всей командой, которая вместе со мной сочиняла новые «Двое на качелях», - сказала Галина Борисовна, общаясь с журналистом накануне премьеры.

Волчек добавляет, что, по ее мнению, важно вернуться к этой пронзительной истории любви именно сегодня, когда общество устало от агрессии и боли. Увидеть ее глазами сегодняшнего человека. Всмотреться в человека как такового, в его силу и слабость, в его потребность любить и быть любимым, которая остается с ним всегда, вне зависимости от того, что происходит вокруг.

О том, что Гитель будет играть Чулпан Хаматова, решено было сразу. Режиссер искала своего нового Джерри и остановила свой выбор на Кирилле Сафонове, хорошо известном зрителю по работам в кино. Это не первая театральная работа Кирилла. Он сотрудничал с Театром им. Маяковского, Театром им. Станиславского, израильским театром «Гешер». В его актерском багаже два антрепризных спектакля. «Двое на качелях» стали своеобразным возвращением артиста на территорию русского репертуарного театра.

На какое-то время это название исчезло из афиши театра в связи с тем, что Чулпан Хаматова оформила творческий отпуск. С предложением сыграть Гитель Галина Волчек обратилась к актрисе и певице Кристине Орбакайте. И этот выбор был не случаен. Из интервью режиссера-постановщика спектакля газете «Известия» : «…я огромное количество раз пересматривала фильм Ролана Быкова «Чучело», где Кристина сыграла главную роль. По сути, была его фанаткой, потому что ни до ни после не видела, чтобы так осмысленно в кадре существовал ребенок. И так доказательно. Сегодняшние репетиции с Кристиной дают мне основания полагать, что я ни капли не ошиблась, признав в ней, девочке, большую актрису» . Очевидно, что это не просто ввод в спектакль, а скорее его обновленная редакция.

В репертуаре каждого старого театра столицы есть спектакли, которые «оседают» и стабильно держатся в списке золотого фонда коллектива. Современник - не исключение. У него тоже есть лучшее из лучших. В его списке шедевров неизменно присутствует спектакль «Двое на качелях», билеты на который, несмотря на огромный репертуарный «стаж» постановки в Современнике, бывает не достать!

Об истории создания спектакля и истории его популярности

В 1962 году пьеса Уильяма Гибсона стала теми «качелями», на которых взметнулась верх режиссерская судьба Галины Волчек. Это был первый поставленный ею спектакль. Это была работа, которая во многом определила ее собственную дальнейшую творческую судьбу.

Спектакль продержался много сезонов. Его давали без малого 30 лет! Менялись актерские составы, декорации, костюмы, а «Двое на качелях» все также радовали театралов. В главных ролях были задействованы в разные времена:

— Татьяна Лаврова и Михаил Казаков;

— Лилия Толмачева и Геннадий Фролов;

— Елена Яковлева, Николай Попков и Александр Кахун во втором составе.

В конце прошлого века спектакль ушел. Именно ушел, пропал из репертуара. Более полувека спустя после первой постановки Галина Волчек решила вернуться к культовой пьесе. Это было не возрождение.

Режиссер предложила новую, ни в чем не повторяющую предыдущую постановку версию.

Впрочем, спектакль и невозможно было в точности повторить, ведь не сохранилось ни одной записи - только черно-белые, старые и потертые фотографии.

Безвозвратно изменилось и время, и зритель. Стала иной и приобрела огромный профессиональный и жизненный опыт сама Галина Волчек.

История любви и одиночества

«Двое на качелях» - это история большой любви и большого одиночества. «Двое на качеляэ» - это история, рассказанная тонко, изящно, с такой щемящей и искренней болью, которая кажется уже невозможна в наш прагматичный и стремительный век.

Герои спектакля мучительно пытаются обрести друг в друге свою половину, разобраться в своих таких сильных, но таких противоречивых чувствах. Получится ли у них? Ответ на этот вопрос ищет каждый зритель в зале.

Актеры и роли

Давать ответ на основной вопрос режиссеру в немалой степени помогает талантливая работа художников П. Каплевича и Д. Исмагилова. Они прониклись духом спектакля и воплотили ощущения в искусный фон.

Главную ставку Г. Волчек сделала, и не ошиблась, на актерскую игру Чулпан Хаматовой и Кирилла Сафонова. В одном из интервью режиссер Современника назвала спектакль «своим поклоном психологическому русскому театру».

В первой версии постановки «Двое на качелях» покоряли зрителя великие актеры. Они не просто воплотили на подмостках главных геров - танцовщицу Гитель и адвоката Джереми. Они невероятно высоко подняли планку.

— Сегодня на сцене Современника на шатких качелях человеческих отношений раскачиваются Чулпан Хаматова и Кирилл Сафонов.

— Они радуют глубоким проникновением во внутренний мир героев, филигранной передачей тончайших эмоций.

— С первых минут до финального занавеса актеры держат в напряжении зрительный зал.

— Их удивительно слаженная, проникновенная игра воздействует гораздо сильнее любых спецэффектов.

Купить ли билеты на спектакль «Двое на качелях» в Современник? Решать вам. В одном можно быть уверенным на 100%: новая версия не разочарует. Создатели ее предлагают всем нам на какое-то время отвлечься от каждодневной суеты и пристально всмотреться в человека как такового, со всеми его метаниями и слабостями, с его так часто нереализованной, но непреодолимой потребностью в любви как в единственной силе, способной помочь выжить и выстоять.

Уильям Гибсон
Двое на качелях

Продолжительность спектакля 2 часа 40 минут. Спектакль идет с одним антрактом.

Действующие лица и исполнители:

• Гитель Моска -
• Джерри Райн - Кирилл САФОНОВ

Постановка - Галина ВОЛЧЕК
Сценография - Павел КАПЛЕВИЧ
Костюмы - Павел Каплевич, Елена Теплицкая
Свет - Дамир Исмагилов
Пластика - Татьяна Тарасова
Музыкальное оформление - Софья Кругликова
Режиссер-ассистент - Олег Плаксин

Гибсон Уильям

Двое на качелях

Уильям Гибсон

Двое на качелях

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ.

Картина первая.

Обе комнаты.

Ранние сентябрьские сумерки. В раскрытые окна обеих комнат доносится уличный шум. Комната Гитель пуста. Джерри в своей комнате сидит на кушетке с сигаретой во рту и водит пальцем по странице телефонной книги, лежащей на полу возле его ног. Джерри лет тридцать с небольшим; он очень высокого роста с привлекательной внешностью. В нем чувствуется скрытая грусть, а под ней еще глубже запрятанное озлобление. Одет он скромно, даже небрежно, но в этой убогой обстановке его костюм кажется почти изысканным. Постель на кушетке не убрана, на табуретке стоит пишущая машинка, сверху брошена какая-то одежда, на давно не метенном полу валяется элегантный раскрытый чемодан, в углах, у плинтусов, - скопление мусора и паутины.

Найдя в книге нужный номер, Джерри набирает его. В комнате Гитель звонит телефон. После четвертого звонка Джерри кладет трубку. Одновременно в комнате Гитель слышно, как в замке поворачивается ключ. Вбегает Гитель с продуктовой сумкой в руке, бросается к телефону, хватает трубку.

ГИТЕЛЬ (запыхавшись): Да, алло! (пауза) А, черт! (кладет трубку)

Гитель смугла и худа, сколько ей лет, определить трудно. Ее, пожалуй, не назовешь хорошенькой - у нее слишком своеобразная внешность. Она нервна, грубовата, но с особым обаянием, которым она обязана своей неистребимой веселой энергии. На ней туфли без каблуков, широкая пестротканная юбка, свитер, и все это не к лицу и сидит как-то нескладно. Ее движения порывисты и напряженно суетливы, как у птицы на земле. Гитель и Джерри, каждый у себя, занимаются своими делами. Джерри, поставив чемодан на кушетку, вынимает одежду, - отличную куртку, отличный костюм, отличное пальто - и развешивает на вешалке - круглой палке, укрепленной поперек угла. Когда он ставит под вешалку ботинки, один конец палки соскальзывает с подпорки и все вещи валятся ему на голову.

ДЖЕРРИ: У, с-собака! (сбрасывает все на пол и идет в кухню, откуда приносит деревянный брусочек, молоток и гвозди. Кое-как прибивает брусок и, водрузив палку на место, начинает снова развешивать вещи - на этот раз палка держится.)

Тем временем Гитель с продуктовой сумкой идет на кухню, по пути останавливается перед манекеном и критически оглядывает наколотый на нем кричаще яркий лиф. Несколько секунд стоит неподвижно, потом свободной рукой откалывает ворот и прикрепляет его по-новому. Отступив назад, смотрит на свою работу, на лице ее отвращение.

ГИТЕЛЬ: Мерзость какая! (Швыряет булавки на пол и идет в кухню; видно, как она выливает молоко в кастрюльку и ставит на газовую плиту. Остальные покупки кладет на полку и в холодильник.)

Джерри, покончив с вешалкой, в раздумье глядит на телефон, потом садится на кушетку и, посмотрев в телефонную книгу, набирает номер. В комнате Гитель звонит телефон.

ГИТЕЛЬ (подбегает к телефону после второго звонка, когда Джерри уже собирается положить трубку): Да, алло?

ДЖЕРРИ (тон его изысканно вежлив, но, совершенно независимо от того, что он говорит, в нем сквозит бесстрастная ирония): Гитель Моска, пожалуйста.

ГИТЕЛЬ: Я слушаю. Кто это?

ДЖЕРРИ: Это Джерри Райан. Я видел вас в числе пока еще не опознанных личностей вчера у Оскара. Мы с ним из одного города, когда-то встречались, хотя нельзя сказать, чтоб были на короткой ноге...

ГИТЕЛЬ: Да-да?

ДЖЕРРИ: ...наверное, потому, что я чересчур длинноногий. Рост - сто восемьдесят семь сантиметров. (выждав, добавляет для уточнения) И рыжая борода...

ГИТЕЛЬ: А, вы тот самый в берете, который весь вечер молчал!

ДЖЕРРИ: Я не нашел в магазинах берета, который умел бы рассказывать анекдоты. Вчера я случайно услышал, что вы хотите продать холодильник, может, я зайду посмотреть?!

ГИТЕЛЬ: На холодильник?

ДЖЕРРИ: Для начала, хотя бы на него.

ГИТЕЛЬ: Но это не холодильник, это ледник, просто ящик для льда.

ДЖЕРРИ: Тем лучше. Экономия электричества - прекрасный образец американской практичности. Я могу быть у вас через...

ГИТЕЛЬ: Так ведь я его уже отдала!

ДЖЕРРИ (после паузы; эта неожиданность опрокинула его планы): Вот как! Не очень любезно с вашей стороны.

ГИТЕЛЬ: Я только что помогла какому-то малому отнести его домой. Понятия не имею, кто он такой. Его послала Софи, и я отдала даром, лишь бы избавиться от этого дурацкого ящика. Почему вы мне вчера ничего не сказали?

ДЖЕРРИ: Вчера я решил, что в этой жизни мне больше нечего делать.

ГИТЕЛЬ: Что-что?

ДЖЕРРИ: А сегодня я передумал и начинаю новую жизнь. Одним словом, сегодня великий день. Для начала решил заглянуть к вам.

ГИТЕЛЬ: Что же делать, когда я его уже отдала...

ДЖЕРРИ: Понятно.

Пауза. Оба ждут.

Да. Ну спасибо, простите.

ГИТЕЛЬ: Пожалуйста, но...

Джерри кладет трубку.

Фу, черт! (тоже кладет трубку)

Джерри сидит в мрачном раздумье, потом вытаскивает пачку сигарет, но она пуста. Идет к окну, чтобы выбросить ее, по пути ушибает ногу о кушетку и злобно пинает ее ногой; кушетка стукается о стенку. Палка, на которой висит одежда, соскакивает с подпорки и все валится на пол.

ДЖЕРРИ: Ух, собака! (хватает палку, хочет сломать ее о колено, палка только гнется и, выскользнув из рук, одним концом стукает его по голове. Опять хватает палку, опять пытается сломать ее, но не может, бросает на пол и, нечаянно наступив на конец палки, задевает за нее другой ногой и чуть не падает. Борясь с палкой, мечется по комнате, не зная, как от нее избавиться, и ярость его смешна, но вдруг он с размаху бьет кулаком в оконное стекло. Это уже не смешно - стекло разлетается вдребезги. Останавливается и угрюмо созерцает свой кулак, свою комнату, свое внутреннее состояние. Медленно отойдя от окна, спотыкается о стоящий на полу телефон. Задумчиво поглядев на него, берет его в руки и набирает номер)

Гитель начинает снимать туфли. Но в это время на кухне перекипает молоко. Она вскакивает и бежит в кухню, но на полпути ее останавливает звонок телефона.

ГИТЕЛЬ: С ума сойти! (не знает, что делать, затем бросается к телефону и берет трубку) Подождите, у меня там кипит! (мчится в кухню, выключает газ и возвращается) Молоко сбежало, всю плиту залило, проклятое. Да, алло!

Гитель сидит, закрыв глаза и прижав трубку ко лбу.

Гитель прикладывает трубку к уху.

Алло, есть там кто-нибудь?

ДЖЕРРИ: Нет.

ГИТЕЛЬ: А?..

Джерри кладет трубку.

Эй! (смотрит на трубку, потом кладет ее и, с досадой махнув рукой, идет в кухню. Разбавляет горячее молоко в кастрюльке холодным из бутылки; остановившись на пороге, отпивает глоток-два и вдруг бежит к телефону)