Минутка юмора. Или "онижедети" и шифрованная связь - Скиф Сварожич. Информационный портал по безопасности

Электромеханическая малогабаритная дисковая кодировочная машина была построена на базе французской «В-211» и с 1939 г. применялась на оперативно-тактическом уровне (армия — корпус — дивизия) для замены ручного кодирования документов. Машиной применялся шифр многоалфавитной замены. Матрицы и печатное устройство были адаптированы для 30 знаков. Печать осуществлялась на бумажной ленте. Устройство вместе с упаковкой весило 19 кг. Всего было изготовлено свыше 150 машин. В 1941 г. немецкими войсками был захвачен образец «К-37» и оценен специалистами, как крайне примитивный. О потери машины было известно советскому командованию, и в дальнейшем она на Западном фронте не использовалась. По американским данным, шифровальная машина применялась на Дальнем Востоке до 1945 г. Трафик ее применения был перехвачен и дешифрован в 1946 г. специально созданным аналогом под обозначением «Sauterne Mk-I». В 1947 г. машина была снята с вооружения.

Электромеханическая машина являлась результатом модернизации шифровальной машины «В-4» и выпускалась с 1940 г. Она использовала шифр гаммирования и применялась на оперативно-стратегическом уровне. Шифровальная машина состояла из трёх основных узлов: лентопротяжного механизма с трансмиттером, клавиатуры с контактными группами, приспособления, устанавливаемого на клавиатуру пишущей машинки, и семи дополнительных блоков. Общий вес машины из семи упаковок достигал 116 кг. Кроме того, аккумуляторы для питания электрической части машины весили 32 кг. Скорость набора — 300 знаков в минуту. Всего к июню 1941 г. на вооружение шифрорганов СССР было принято 96 комплектов М-100.

В 1942 г. машина «М-100 Спектр» была модернизирована: в два раза был уменьшен вес и в шесть раз габариты. Машина получила название «М-101 Изумруд». Она состояла из двух основных узлов и весила 64,5 кг. Машины «М-100» и «М-101» конструктивно являлись сумматорами знаков открытого текста со знаками внешней гаммы, носителем которой являлись одноразовые ленты случайного двузначного кода. Основой работы механических рассеивающих устройств являлась схема случайного выбора шаров из урны с возвращением или без него. Также «Изумруды» применялись в дальней бомбардировочной авиации. Известно, что в 1943 году в советские войска поставили 90 комплектов машин «М-101». В 1946 г. коды эти машин были успешно взломаны американскими криптологами.

Я писала о легендарном Блетчли-Парке и криптографической службе Великобритании военного периода, о шифровальных машинах Тьюринга и немецкой «Энигма». Сейчас речь пойдет о нашей отечественной криптографии. В СССР криптография была полностью закрытой дисциплиной, которая использовалась исключительно для нужд обороны и государственной безопасности, а потому не было необходимости в публичном освещении достижений в этой области.

Попытки создания аппаратов для автоматического шифрования

Многие согласятся с американский историком Дэвидом Каном в том, что «свой современный вид шифровальное дело получило благодаря телеграфу».
Россия. Конец ХIХ века. 1879 год. Главный механик, помощник начальника Петербургского почтово-телеграфного округа Деревянкин разработал оригинальный прибор для шифрования телерамм «Криптограф» . Это устройство напоминало извеcтный шифратор эпохи Возрождения- диск Альберти . Итальянский архитектор, философ, живописец Альберти еще в ХVI веке создал собственный шифр, который назвал «шифром, достойным королей». Сам шифровальный диск представлял собой пару дисков, один из них вешний, неподвижный, второй -внутренний, подвижный. На внешнем были нанесены буквы в алфавитном порядке и цифры от 1 до 14; на внутреннем буквы были переставлены. Процесс шифрования заключался в нахождении буквы открытого текста на внешнем диске и замену ее на соответственно находящуюся под ней букву шифрованного текста. После шифрования нескольких слов внутренний диск сдвигался на один шаг. Ключом служил порядок расположения букв на внутреннем диске и его начальное положение относительно внешнего диска.


Применялись и другие примитивные шифровальные аппараты, в которых в основном реализовалась многоалфавитная замена. Работу с шифром «Лямбда» облегчали Механический шифратор «Скала» и разработанное в 1916 году подпоручиком Попазовым шифровальное устройство «Прибор Вави». «Скала» - деревянный прибор содержал вертикальную целлулоидную ламу с десятью пустыми клетками, размер которых совпадал с длиной шифровальных столбцов в книге. Шифровальщик вписывал в клетки ламы цифры, соответствующие указанному ключу (номеру столбца), и прикладывал прибор последовательно к шифровальным столбцам. Каждый раз получалась подстановка для шифрования.
Номер начального столбца шифровали особо. Для этого шифровальщик три раза подряд выписывал номер исходного столбца (3x4 = 12 цифр) и добавлял дважды записанный номер последнего используемого столбца (с той целью, чтобы помочь расшифровать текст при каких–либо сбоях или ошибках). В результате получался «указательный ряд» из двадцати цифр. Например: 2563 2563 2563 4812 4812. Далее брался столбец, указанный в качестве ключа цифирным отделением (столбец, выписанный на ламе), и столбец, стоящий рядом с ним (10+10=20 цифрам). Эта последовательность, называемая «календарным рядом», подписывалась под указательным рядом и производилось вычитание по модулю 10. Полученный ряд вставлялся в криптограмму в условном месте. «Прибор Вави» сделан по анологии «прибора Джефферсона» , но вместо дисков использовались 20 колец надетых на цилиндр вплотную, на ребрах первого и последнего были нанесены цифры от 1 до 30 по порядку, а на остальных смешанно по 30 букв. При заданном расположении дисков, ключем являлись цифра, буква и «ключ шага» - две буквы, сообщение делилось на части по 17 букв сообщения, диски выставлялись так, чтобы на одной линии был ключ и 17 букв сообщения. Шифртекст считывался побуквенно и поочередно со строк, в котором на втором диске стояли буквы ключа шага.

Прибор «Скала» со вставленной ламой и первый лист перешифровального ключа «Лямбда»

аппарат Джефферсона

пример «аппарата Вави»

После победы Октябрьской революции применялись недостаточно стойкие ручные системы шифрования. Много зашифрованной информации РККА(Рабоче-Крестьянской Красной Армии) и Наркомата иностранных дел были успешно прочитаны белогвардейцами, поляками, англичанами, шведами. Но, и советским криптографам удавалось взломать системы шифрования противника. 5 мая 1921 года под содействием В.И. Ленина был создан Спецотдел ВЧК – единая отечественная криптографическая служба. Сотрудники других подразделений относились к Спецотделу скептически, так как там «никого не арестовывали и не допрашивали». Изначально он включал 6, позднее 7 отделений, но, собственно, криптографическими задачами занимались всего три из них. 2 отделение занималось теоретической разработкой вопросов криптографии, выработкой шрифтов и кодов ВЧК, состояло всего из 7 человек. Сотрудики 3 отделения(а их было трое) занимались «ведением шифрработ и руководством этой работы в ВЧК». Перед 4 отделением Спецотдела(8 человек) стояла задача «открытие иностранных и антисоветских шрифтов и кодов, а также дешифровкой документов». Уже в 30 годах на лицо был тот факт, что имеющиеся ручные системы шифрования(сколько бы их не совершенствовали) уже не могли справиться с возрастающим потоком информации, из-за низкой скорости ее обработки. Для того, чтобы зашифровать приказ размером в полторы печатные страницы требовалось 4 - 5 часов, на расшифровку уходило столько же времени.

Передавая текст по телеграфным каналам, часто допускались ошибки, что, следовательно, увеличивало время обработки информации в три раза. «Кричаще-актуальной» в междувоенные годы стала разработка и развитие механических и электромеханических машин для шифрования текстов. Можно сказать наступила эпоха машинных шифров. Первым электромеханическим шифратором отечественного производства стала аппаратура засекречивания телефонных переговоров, выпущенная в 1927–28 годы. Специалисты Спецотдела ВЧК прекрасно осознавали необходимость незамедлительного создания шифровальной машины, так как надвигалась Вторая мировая война. Это означало, что нужно не только в кратчайшие сроки разработать, но и наладить производство современных шифровальных машин.
2 образца советской шифровальной машины были разработаны в технической лаборатории шифровальной службы под руководством И.П. Волоска в 1931 году: ШМВ-1 . Машина в серию не пошла так как была довольно таки громоздкой, а что еще хуже механически ненадежной. На заводе № 209 (позже имени А.А. Кулакова) была создана научно-производственная структура по разработке и выпуску техники особой секретности. Конструкция будущего аппарата разрабатывалась в течении целого года. Шифровальная машина В-4 была проста в использовании с минимальным набором органов управления. Вскоре была модернизирована и получил название М-100 «Спектр» .

С распространенными зарубежными аналогами, которые работали по принципу механически программируемых дисковых шифраторов, шифровальная техника СССР имела мало чего общего. Шифровальная машина М-100 состояла из 3 основных узлов – клавиатуры с контактными группами, лентопротяжного механизма с трансмиттером и приспособления, устанавливаемого на клавиатуру пишущей машинки. Общий вес комплекта из семи упаковок достигал 116 кг. Аккумуляторы для автономного питания электрической части машины весили 32 кг. Тем не менее, данная техника выпускалась серийно и была успешно испытана в боевых условиях во время гражданской войны в Испании, на озере Хасан, на Халхин-Голе и во время советско-финской войны. Машина шифровала буквенные телеграммы со скоростью до 300 знаков в минуту.
В 1939 году была разработана новая шифрмашина с роторным шифратором К-37 «Кристалл» . Весило такое устройство 19 килограммов, работало на шифре многоалфавитной замены. К-37 применялась в армейских сетях связи, для засекречивания телеграфных сообщений. В 1942 году была введена в эксплуатацию М-101, которая состояла из 2 агрегатов общим весом 64,5 кг. Машина получила название М-101 «Изумруд» и стала производиться параллельно с В-4 и М-100. Аппараты В-4 и М-101 «Изумруд» считались одними из самых криптографически стойких шифровальных устройств своего времени и использовались для обеспечения связи высшего звена управления стратегического уровня. Кроме того, «Изумруды» применялись в дальней бомбардировочной авиации. Известно, что в 1943 году в советские войска поставили 90 комплектов машин М-101.
Шифрмашины М-100 и М-101 конструктивно являлись сумматорами знаков открытого текста со знаками внешней гаммы, носителем которой являлись одноразовые ленты случайного двузначного кода. Основой работы механических рассеивающих устройств являлась схема случайного выбора шаров из урны с возвращением или без него. Однако заготовительные (рассеивающие) аппараты только в принципе могли образовывать случайную и равновероятную гамму.

Было ясно, что уникальная система машинного шифрования русских может быть уязвима только при наличии самой шифртехники и ключей к ней. Войсковым шифровальщикам доводилось работать в исключительных условиях – под огнём, в окопах, стогах, блиндажах, ночью при керосиновых лампах или свечах. В соответствии с инструкцией Генерального штаба они обеспечивались усиленной охраной. Случалось и так, что вместо охраны шифровальщик ставил перед собой канистру с бензином, укладывал рядом гранаты и вынимал из кобуры пистолет.
Приказ Гитлера по вермахту от августа 1942 года гласил: «Кто возьмёт в плен русского шифровальщика, либо захватит русскую шифровальную технику, будет награжден Железным крестом, отпуском на родину и обеспечен работой в Берлине, а после окончания войны – поместьем в Крыму»

За годы войны советские инженеры совершили прорыв в области шифрования. C 1941 по 1947 год было передано в общей сложности свыше 1,6 миллиона шифрованных телеграмм и кодограмм. Как пишет автор нескольких книг по криптографии Дмитрий Ларин, нагрузка на каналы связи порой достигала 1500 телеграмм в сутки. Криптографические школы подготовили и отправили на фронт более 5000 специалистов-шифровальщиков.

Шифровальный аппарат времен не Второй мировой войны, но о котором нельзя не написать

М-125 «Фиалка»

Серия преемников К-37 – роторные шифровальные машины появилась в 1962 году, самая известная была 10-роторная М-125 «Фиалка» , которую СССР поставляло союзникам. Фиалку часто считают «внучкой» Энигмы, правда в ней меньшее количество дисков, а колеса вращаются в одну сторону. Кроме перфокарты используются буквенные ключи, на каждом диске есть своя буква, соответственно набираются диски на вал, потом согласно другого ключа они ставятся в определенную последовательность вращением. Эта модель свободна от недостатка Энигмы - исключения возможности шифрования буквы самой собой. Удивительная инженерная работа с романтическим названием «Фиалка» - советская шифровальная машина, созданная еще в 1950-е годы так и осталась не взломанной, высочайшее достижения инженерной мысли для разведки и контрразведки.

Историк криптографии Леонид Бутырский:

В настоящее время в России, как и во всём мире, происходит частичное «открытие» криптографии, которая всё более широко используется для публичных нужд. Широкой известностью пользуются в основном зарубежные достижения в области защиты информации. Но это обусловлено лишь настойчивостью зарубежных историографов, чьи публикации в открытых источниках рассказывают о достижениях и вкладе их соотечественников в эту некогда секретную область. За рубежом по этой теме выходят весьма интересные книги, даже снимаются видеосериалы.
Российские историки по ряду причин, не только финансового характера, существенно отстают от такой практики стран-лидеров в развитии криптографии. Возможности частичного рассекречивания и публичного освещения научных и практических достижений отечественной криптографии, в том числе деятельности знаковых фигур, используются далеко не полностью.

Попалась мне статья у одного френда. Френдесы. Перепост укропской. Я поржал. Сейчас зацитирую один кусочек, а потом отягащая свою 15-ку объясню эпичность именно этого момента. Другие и так прозрачны.
И так, цитата:

Еще один приговор похож на рассказы солдата Швейка - старший лейтенант 55-й артиллерийской бригады потерял в Днепропетровске 10 ноября в 2014 году 6 комплектов шифровальных блоков "Протон-2" к кодировочной машине "Фиалка". За это офицер, учитывая смягчающие обстоятельства - наличие в семье двух малолетних детей, получил три года лишения свободы с отсрочкой приговора на два года.

На первый взгляд - справедливый приговор. Есть лишь одно "но" - утерянные "сверхсекретные" шифродиски, за которые офицер получил срок, давно не используются ни в одной армии мира. Шифромашины Фиалка были созданы в СССР сразу после второй мировой войны, а после развала Союза все сохранившиеся аппараты были разобраны или отправлены в музеи. То есть офицер потерял хлам, по недоразумению бывший на балансе воинской части.

дзыньк

Для начала о чём идёт речь. Так как данная хрень, что Фиалка, что Протон уже давно есть в википедиях, я просто дам рисунки из интерента:

Кодировочная машина М-125 "Фиалка"

Она же плюс рядом с ней тот самый "Протон-2" (шифродиски) с тубусом для хранения.

Собственно Протон в гордом одиночестве.

А вот отдельный диск.

Весит такой "протончик" под килограмм живого веса. Случайно проебать, как зажигалку, невозможно - он длинный, сантиметров 20-25. Перевозят в специальных чемоданчиках. Хотя нет, ДОЛЖНЫ перевозить в специальных чемоданчиках. Так что нужно быть полным олигофреном, чтобы проебать минимум 6 кило веса в отделном чемодане. И уж полным имбицилом (как перевозчику, так и начальнику ШО - шифрооргана) ехать с такой хренью общественным транспортом. Под такие перевозки выделяется машина, а иногда могут дать и вооружённую охрану. На моей памяти такое было несколько раз. Правда перевозили ещё и саму Фиалку.

И так. К чему всё это. Данная хрень, я сейчас про Фиалку, Протон её компонент, в структурее войск ПВО основной вид передачи информации с грифом "Секретно", "Совершенно Секретно", "Особой Важности". Выше последней просто нет. В остальных использовался в структуре управления войсками. Использование ЗАСа (зашифрованной аппаратуры связи) запрещено для передачи информации уровня выше "Секретно" и со сроком жизни более нескольких часов. Т.е. для того чтобы попиздеть "за жизнь" между генералами - самое оно, а чтобы отдавать приказы - нет.
Ах да, есть ещё М-205. Это не кодировочная, а шифровальная машина. Фоток в интернетах не нашёл, потому поверьте просто - она "круче". Хотя бы тем, что такой хрени как шифродиски у неё нет. Вполне себе обычная "печатная машинка" с закосом на компьютер. Полностью электронная. Нет, механические части, как то протяжка перфоленты - есть. Но теперь уже печать идёт не на ленту (Алё, телеграфисточка, примите телеграмму!), а на вполне цивильный лист. Нет мороки с клеем, одним словом.
М-425 на руине не прижалась, да.
М-205-ая стояла, да и сейчас наверное стоит, в штабах, точнее шифроорганах и 8-х службах, крупных войсковых частей. В ПВО это были дивизии, корпуса. На ней просто физически удобнее работать. нет того шума при кодировании и декодированиии информации, который есть у роторных машин типа М-125. Попробуйте возле дизеля посидеть сутки - поймёте о чём я.
В бригадах и отдельных батальонах, как правило, уже обычные М-125. Тоже самое наблюдалось и в структуре СВ.
Конечно, ситуация менялась. Время брало своё и старые вещи начинали отходить в мир иной. Но никуда не девались. Самый надёжный канал передачи данных - проводной. Самая надёжная машина - там где нет электроники. Вот у "калаша" нет электроники - семьдесят лет в строю! Так и тут. Никто в танки шпилить не будет, попутно сливая инфу под грифом "два нуля"...
Когда "нежданно-негаданно" в Киеве бахнул переворот и власть захватила нацисткая хунта, этому самому Киеву в срочном порядке потребовались новые подразделения, а так же отмобилизовать по штатам военного времени кадрированные части. И для всех(опа, нежданчик!), потребовалась связь. И не просто связь, а шифрованная. Но самый большой нежданчик был в другом.
Специалистов для 8-рок (ШО, КГ, ЗАС) готовила в основном одна учебка (была ещё в Николаеве, но огна в основном на флот была ориетирована, соотвественно и выход спецов был, кхм, мизерный) - Павлоградская, из под Днепропетровска. А потом её в 00-х того, оптимизировали.


Это плац, если чё, вид на казарму "нациков", нет, не сегодняшних, а тех, ещё 90-х годов прошлого века.


Ну, вы догадались, да? Она самая, казарма "связистов". 2009 год

Спецов и так было с гулькин нос, а тут аврал...
Помню, когда дембельнулся, а у меня была такая блатная специальность по срочке, меня в военкомате слёзно упрашивали починить кодировочную машину. В нарушение всех документов и предписаний. А почему? Да потому что уже тогда был ГОЛОД на спецов. А учебка была ещё жива...
И тут 2014. Ой, а где у нас специалисты шифрованной и кодированной связи? Ау-у-у-у-у-у-у-у-у!
К чему вся эта лирика? А к тому, что нихрена это хламом на балнсе ВСУ не являлось. нет, по факту хлам, но в суровой реальности Руины - канал передачи информации с соотвествующими грифами. А данную вещь регулируют такие мелочи, как "НЗГС-90" (наставление по защите государтсвенных секретов, 1990 года - да, ещё СССР-овский) и Специальный документ для сотрудникв кодогруп. Где чётко расписаны огромные объёмы вещей и отвественности за их нарушения.
Для примера того, как детально всё прописано: Сопротивление заземления(!) для М-125 долно быть не более 10 Ом, зона безопасности (отсутсвие посторонних людей и объектов) - 100 метров, в случае угрозы захвата в первую очередь необходимо... УНИЧТОЖИТЬ ШИФРОДИСКИ.
ШИФРОДИСКИ, КАРЛ!
Этот ДОЛБОЁБ ПРОЕБАЛ ТО, ЧТО НУЖНО УНИЧТОЖИТЬ В ПЕРВУЮ ОЧЕРЕДЬ ПРИ УГРОЗЕ ЗАХВАТА КОДОГРУППЫ ИЛИ ШИФРООРГАНА.
Только при одной лишь угрозе захвата. Представляете? Даже сама кодировочная машина нестоль критична, сколь критичны диски.
В каждой кодогрупе даже специальная кувалда припасена для этого.
И потом кастрюлеголовые рассказывают, что это хлам и приговор слишком сров.
Бугагагагагагага.
Но эпичным является не это. Во всех этих документах расписаны отвественность. И в случае БД там отвественность по вышей планке идёт. Меньше 15-ки этому воЕну ничего не светило.
Вот такие вот истории суровых фоинов кастрюль...

А вообще, данное действо меня не удивляет. Я ещё в бытность сержантом тех самых ПВО ВСУ, которые ещё могли называться ПВО ВСУ, а было это до Ту-154, познакомился с реалиями подготовки офицерских кадров ВВУЗ. В разрезе раболты с секретными документами, да и вообще знания и выполнения режима секретности. Как-то после срочки мне расхотелось идти ещё на один круг в ХИЛ и мечту о небе пришлось оставить. Как и в течении ещё нескольких лет отказываться от предложений СБУ и "Охраны президента"...

До 1990-х годов. Большая часть машин после распада СССР была разобрана или уничтожена. Несколько экземпляров хранятся в частных коллекциях и музеях. Работающая модель представлена в Музее компьютерной истории (Computer History Museum) в США и Блетчли-Парке (Bletchley Park) в Великобритании. В истории криптографии мало что известно о Фиалке, до 2005 года вся информация об устройстве держалась в секрете. Правильное определение "Фиалки" - кодировочная машина, поскольку она обладала более слабой криптостойкостью, чем шифровальные машины.

Фиалка содержит устройство считывания с бумажной перфоленты справа, если смотреть спереди машины, а сверху - устройство для печати и для перфорирования ленты. Устройство вставки перфоленты для ввода ключа находится слева. Фиалка питается от источника постоянного тока напряжением 24 В, а через отдельный блок питания - от сети переменного тока 100…250 В, 50 или 400 Гц.

Механизм шифрования

Как и другие роторные машины, Фиалка состояла из комбинации механических и электрических подсистем. Механическая часть включала в себя клавиатуру, набор вращающихся дисков - роторов, - которые были расположены вдоль вала и прилегали к нему, и ступенчатого механизма, двигающего один или несколько роторов при каждом нажатии на клавишу. Движение роторов приводит к различным криптографическим преобразованиям при каждом следующем нажатии на клавишу на клавиатуре. Механические части двигались, замыкая контакты и образуя меняющийся электрический контур (то есть, фактически, сам процесс шифрования букв реализовывался электрически). При нажатии на клавишу клавиатуры контур замыкался, ток проходил через различные цепи и в результате получалась искомая буква кода.

Сам по себе ротор производил очень простой тип шифрования: элементарный шифр замены . Например, контакт, отвечающий за букву E, мог быть соединён с контактом буквы T на другой стороне ротора. Но при использовании нескольких роторов в связке за счёт их постоянного движения получается более надёжный шифр . Так же шифрование происходило в электронном блоке под названием "комутатор", который имел 30х30 контактов. код в комутаторе набирался путём вставки перфокарты. Согласно отверстиям в перфокарте замыкались контакты и производилась замена символа по аналогии с шифродисками (ротор).

Роторы

В центре каждой машины Фиалка 10 различных кодировочных колес (роторов), помеченных буквой русского алфавита именно:

А(1) Б(2) В(3) Г(4) Д(5) Е(6) Ж(7) З(8) И(9) К(10)

Каждый ротор представлял собой диск примерно 10 см в диаметре, сделанный из эбонита или бакелита, с 30 пружинными штыревыми контактами на одной стороне ротора, расположенными по окружности. На другой стороне находилось соответствующее количество плоских электрических контактов. Штыревые и плоские контакты соответствовали буквам в алфавите. Не учитывались буквы "Ё", "Й" и "Ъ". При соприкосновении контакты соседних роторов замыкали электрическую цепь.

Коллекцию из этих 10 уникальных колес иногда называют «Протон». Есть два различных типа колеса: фиксированные и регулируемые. Фиксированные колеса были введены ранее для М-125-хх модели, в то время как регулируемые колеса были введены для M-125-3xx модели в 1978 году. В регулируемых наборах можно менять настройки внешнего кольца, тем самым получая 30 возможных позиций. Существенное отличие Фиалки от других роторных машин - каждый из роторов вращается в направлении противоположном соседним.

Различные наборы колес были выпущены для разных стран Варшавского договора. Известно значение нескольких префиксов:

3K: Польша

4K: Восточная Германия

6K: Чехословакия

0K: Общие проводки для всех стран в случае войны

На крышке устройства находился запасной ротор.

Рефлектор

Ключ-карта

Для усиления криптографической стойкости машины, у Фиалки применялась специальная общая суточная карточка в виде перфокарты . Каждая перфокарта имела 30 отверстий - ровно одно отверстие в строке и в столбце, и тем самым определяла перестановку для 30 роторных линий контакта. Использовалась в определенный день, указанный в левом верхнем ряду. Немного оригинальных перфокарт выжили, так как - в соответствии с протоколом - все они уничтожались по окончании текущих суток.

Карточки были созданы СССР для всех стран Варшавского договора и ежедневно менялись. Каждая страна имела свою собственную уникальную колоду карт, каждая сроком на один месяц. Вместо перфокарты можно было использовать металлический треугольник. Треугольная пластина определяла нулевую перестановку, часто использовалась для проверки работоспособности машины.

Так же на каждый день была своя ключевая таблица. Для фиксированных роторных систем, ключевые таблицы определяют порядок роторов на оси и параметры начального ротора, которые будут использоваться для расшифровки сообщения. Для регулируемых роторов, в таблице также определяется электрическую вставку для каждого ротора. Вот пример для машины M-125-3NM для использования на 14-е число месяца:

ИДЖЗА ВКБГЕ 14

БДВИА ГЕЗКЖ

КУЛКЮ ЫХВУГ

Ключ не использовался более одних суток и обновлялся в 00:01 часов.

Различные модели

Существует много вариантов Фиалки, но в принципе, есть только две различные модели: ранней версии (M-125-хх) и более поздней (M-125-3xx). Их очень легко отличить, поскольку они имеют различные клавиатуры. Суффикс "хх" был использован для определения страны/версии. Например, польская версия машины - M-125-3MP, чешская версия М-125-3MP2. Модель M-125-3xx появилась в 1978 году. Эта модель имела следующие дополнительные возможности:

1.Многоязычная клавиатура.

2.Механический переключатель вдоль правой стороны клавиатуры, который изменяет функции клавиатуры:

• только цифры
• только буквы
• смешаная (не совместима с ранней версией)

3.Регулируемые роторы

Для каждой страны Варшавского договора была своя версия Фиалки, адаптированная для местного языка. Каждая страна имела свою собственную клавиатуру и печатающую головку. Всё остальное было одинаковым. Большинство машин воспринимало латиницу и кириллицу. Латинский алфавит мог отличаться, кириллица не имела знаков препинания и для всех машин была одинакова. По состоянию на 1984 год в Советской армии использовались две машины, это М-125М и М-125-3М. Главное их отличие заключалось в том, что в первой были буквы (30 букв) и цифры. Клавиатура второй представлена на фотографии. Самая первая фиалка М-125 имела только 30 букв.

Сравнение с другими роторными машинами

Конструкция Фиалки во многом основывается на известных машинах Энигма , которые использовались немецкими войсками во время Второй мировой войны. Фиалка похожа и на швейцарскую машину NEMA . Все эти машины работают с электромеханическими роторами. В Энигме использовалось три или четыре ротора, в NEMA - пять роторов, а в Фиалке использовалось 10 роторов. Для отображения выходных символов Фиалка печатает сообщение на бумажной ленте, вместо загорающихся лампочек, как во многих других роторных машинах.

Так же много общего с американской KL-7 .

См. также

Напишите отзыв о статье "Фиалка М-125"

Примечания

Ссылки

Отрывок, характеризующий Фиалка М-125

– Да как же они взяли тебя, соколик, из дома твоего?
– Нет, я пошел на пожар, и тут они схватили меня, судили за поджигателя.
– Где суд, там и неправда, – вставил маленький человек.
– А ты давно здесь? – спросил Пьер, дожевывая последнюю картошку.
– Я то? В то воскресенье меня взяли из гошпиталя в Москве.
– Ты кто же, солдат?
– Солдаты Апшеронского полка. От лихорадки умирал. Нам и не сказали ничего. Наших человек двадцать лежало. И не думали, не гадали.
– Что ж, тебе скучно здесь? – спросил Пьер.
– Как не скучно, соколик. Меня Платоном звать; Каратаевы прозвище, – прибавил он, видимо, с тем, чтобы облегчить Пьеру обращение к нему. – Соколиком на службе прозвали. Как не скучать, соколик! Москва, она городам мать. Как не скучать на это смотреть. Да червь капусту гложе, а сам прежде того пропадае: так то старички говаривали, – прибавил он быстро.
– Как, как это ты сказал? – спросил Пьер.
– Я то? – спросил Каратаев. – Я говорю: не нашим умом, а божьим судом, – сказал он, думая, что повторяет сказанное. И тотчас же продолжал: – Как же у вас, барин, и вотчины есть? И дом есть? Стало быть, полная чаша! И хозяйка есть? А старики родители живы? – спрашивал он, и хотя Пьер не видел в темноте, но чувствовал, что у солдата морщились губы сдержанною улыбкой ласки в то время, как он спрашивал это. Он, видимо, был огорчен тем, что у Пьера не было родителей, в особенности матери.
– Жена для совета, теща для привета, а нет милей родной матушки! – сказал он. – Ну, а детки есть? – продолжал он спрашивать. Отрицательный ответ Пьера опять, видимо, огорчил его, и он поспешил прибавить: – Что ж, люди молодые, еще даст бог, будут. Только бы в совете жить…
– Да теперь все равно, – невольно сказал Пьер.
– Эх, милый человек ты, – возразил Платон. – От сумы да от тюрьмы никогда не отказывайся. – Он уселся получше, прокашлялся, видимо приготовляясь к длинному рассказу. – Так то, друг мой любезный, жил я еще дома, – начал он. – Вотчина у нас богатая, земли много, хорошо живут мужики, и наш дом, слава тебе богу. Сам сем батюшка косить выходил. Жили хорошо. Христьяне настоящие были. Случилось… – И Платон Каратаев рассказал длинную историю о том, как он поехал в чужую рощу за лесом и попался сторожу, как его секли, судили и отдали ь солдаты. – Что ж соколик, – говорил он изменяющимся от улыбки голосом, – думали горе, ан радость! Брату бы идти, кабы не мой грех. А у брата меньшого сам пят ребят, – а у меня, гляди, одна солдатка осталась. Была девочка, да еще до солдатства бог прибрал. Пришел я на побывку, скажу я тебе. Гляжу – лучше прежнего живут. Животов полон двор, бабы дома, два брата на заработках. Один Михайло, меньшой, дома. Батюшка и говорит: «Мне, говорит, все детки равны: какой палец ни укуси, все больно. А кабы не Платона тогда забрили, Михайле бы идти». Позвал нас всех – веришь – поставил перед образа. Михайло, говорит, поди сюда, кланяйся ему в ноги, и ты, баба, кланяйся, и внучата кланяйтесь. Поняли? говорит. Так то, друг мой любезный. Рок головы ищет. А мы всё судим: то не хорошо, то не ладно. Наше счастье, дружок, как вода в бредне: тянешь – надулось, а вытащишь – ничего нету. Так то. – И Платон пересел на своей соломе.
Помолчав несколько времени, Платон встал.
– Что ж, я чай, спать хочешь? – сказал он и быстро начал креститься, приговаривая:
– Господи, Иисус Христос, Никола угодник, Фрола и Лавра, господи Иисус Христос, Никола угодник! Фрола и Лавра, господи Иисус Христос – помилуй и спаси нас! – заключил он, поклонился в землю, встал и, вздохнув, сел на свою солому. – Вот так то. Положи, боже, камушком, подними калачиком, – проговорил он и лег, натягивая на себя шинель.
– Какую это ты молитву читал? – спросил Пьер.
– Ась? – проговорил Платон (он уже было заснул). – Читал что? Богу молился. А ты рази не молишься?
– Нет, и я молюсь, – сказал Пьер. – Но что ты говорил: Фрола и Лавра?
– А как же, – быстро отвечал Платон, – лошадиный праздник. И скота жалеть надо, – сказал Каратаев. – Вишь, шельма, свернулась. Угрелась, сукина дочь, – сказал он, ощупав собаку у своих ног, и, повернувшись опять, тотчас же заснул.
Наружи слышались где то вдалеке плач и крики, и сквозь щели балагана виднелся огонь; но в балагане было тихо и темно. Пьер долго не спал и с открытыми глазами лежал в темноте на своем месте, прислушиваясь к мерному храпенью Платона, лежавшего подле него, и чувствовал, что прежде разрушенный мир теперь с новой красотой, на каких то новых и незыблемых основах, воздвигался в его душе.

В балагане, в который поступил Пьер и в котором он пробыл четыре недели, было двадцать три человека пленных солдат, три офицера и два чиновника.
Все они потом как в тумане представлялись Пьеру, но Платон Каратаев остался навсегда в душе Пьера самым сильным и дорогим воспоминанием и олицетворением всего русского, доброго и круглого. Когда на другой день, на рассвете, Пьер увидал своего соседа, первое впечатление чего то круглого подтвердилось вполне: вся фигура Платона в его подпоясанной веревкою французской шинели, в фуражке и лаптях, была круглая, голова была совершенно круглая, спина, грудь, плечи, даже руки, которые он носил, как бы всегда собираясь обнять что то, были круглые; приятная улыбка и большие карие нежные глаза были круглые.
Платону Каратаеву должно было быть за пятьдесят лет, судя по его рассказам о походах, в которых он участвовал давнишним солдатом. Он сам не знал и никак не мог определить, сколько ему было лет; но зубы его, ярко белые и крепкие, которые все выкатывались своими двумя полукругами, когда он смеялся (что он часто делал), были все хороши и целы; ни одного седого волоса не было в его бороде и волосах, и все тело его имело вид гибкости и в особенности твердости и сносливости.
Лицо его, несмотря на мелкие круглые морщинки, имело выражение невинности и юности; голос у него был приятный и певучий. Но главная особенность его речи состояла в непосредственности и спорости. Он, видимо, никогда не думал о том, что он сказал и что он скажет; и от этого в быстроте и верности его интонаций была особенная неотразимая убедительность.
Физические силы его и поворотливость были таковы первое время плена, что, казалось, он не понимал, что такое усталость и болезнь. Каждый день утром а вечером он, ложась, говорил: «Положи, господи, камушком, подними калачиком»; поутру, вставая, всегда одинаково пожимая плечами, говорил: «Лег – свернулся, встал – встряхнулся». И действительно, стоило ему лечь, чтобы тотчас же заснуть камнем, и стоило встряхнуться, чтобы тотчас же, без секунды промедления, взяться за какое нибудь дело, как дети, вставши, берутся за игрушки. Он все умел делать, не очень хорошо, но и не дурно. Он пек, парил, шил, строгал, тачал сапоги. Он всегда был занят и только по ночам позволял себе разговоры, которые он любил, и песни. Он пел песни, не так, как поют песенники, знающие, что их слушают, но пел, как поют птицы, очевидно, потому, что звуки эти ему было так же необходимо издавать, как необходимо бывает потянуться или расходиться; и звуки эти всегда бывали тонкие, нежные, почти женские, заунывные, и лицо его при этом бывало очень серьезно.
Попав в плен и обросши бородою, он, видимо, отбросил от себя все напущенное на него, чуждое, солдатское и невольно возвратился к прежнему, крестьянскому, народному складу.
– Солдат в отпуску – рубаха из порток, – говаривал он. Он неохотно говорил про свое солдатское время, хотя не жаловался, и часто повторял, что он всю службу ни разу бит не был. Когда он рассказывал, то преимущественно рассказывал из своих старых и, видимо, дорогих ему воспоминаний «христианского», как он выговаривал, крестьянского быта. Поговорки, которые наполняли его речь, не были те, большей частью неприличные и бойкие поговорки, которые говорят солдаты, но это были те народные изречения, которые кажутся столь незначительными, взятые отдельно, и которые получают вдруг значение глубокой мудрости, когда они сказаны кстати.
Часто он говорил совершенно противоположное тому, что он говорил прежде, но и то и другое было справедливо. Он любил говорить и говорил хорошо, украшая свою речь ласкательными и пословицами, которые, Пьеру казалось, он сам выдумывал; но главная прелесть его рассказов состояла в том, что в его речи события самые простые, иногда те самые, которые, не замечая их, видел Пьер, получали характер торжественного благообразия. Он любил слушать сказки, которые рассказывал по вечерам (всё одни и те же) один солдат, но больше всего он любил слушать рассказы о настоящей жизни. Он радостно улыбался, слушая такие рассказы, вставляя слова и делая вопросы, клонившиеся к тому, чтобы уяснить себе благообразие того, что ему рассказывали. Привязанностей, дружбы, любви, как понимал их Пьер, Каратаев не имел никаких; но он любил и любовно жил со всем, с чем его сводила жизнь, и в особенности с человеком – не с известным каким нибудь человеком, а с теми людьми, которые были перед его глазами. Он любил свою шавку, любил товарищей, французов, любил Пьера, который был его соседом; но Пьер чувствовал, что Каратаев, несмотря на всю свою ласковую нежность к нему (которою он невольно отдавал должное духовной жизни Пьера), ни на минуту не огорчился бы разлукой с ним. И Пьер то же чувство начинал испытывать к Каратаеву.