ВходГерман Гессе «Демиан. Демиан
Герман Гессе
История юности, написанная Эмилем Синклером
Я ведь всего только и хотел попытаться жить тем, что само рвалось из меня наружу.
Почему же это было так трудно?
Чтобы рассказать мою историю, мне надо начать издалека. Мне следовало бы, будь это возможно, вернуться гораздо дальше назад, в самые первые годы моего детства, и еще дальше, в даль моего происхождения.
Писатели, когда они пишут романы, делают вид, будто они Господь Бог и могут целиком охватить и понять какую-то человеческую историю, могут изобразить ее так, как если бы ее рассказывал себе сам Господь Бог, без всякого тумана, только существенное. Я так не могу, да и писатели тоже не могут. Но мне моя история важнее, чем какому-нибудь писателю его история; ибо это моя собственная история, а значит, история человека не выдуманного, возможного, идеального или еще как-либо не существующего, а настоящего, единственного в своем роде, живого человека. Что это такое, настоящий живой человек, о том, правда, сегодня знают меньше, чем когда-либо, и людей, каждый из которых есть драгоценная, единственная в своем роде попытка природы, убивают сегодня скопом. Если бы мы не были еще чем-то большим, чем единственными в своем роде людьми, если бы нас действительно можно было полностью уничтожить пулей, то рассказывать истории не было бы уже смысла. Но каждый человек – это не только он сам, это еще и та единственная в своем роде, совершенно особенная, в каждом случае важная и замечательная точка, где скрещиваются явления мира так – только однажды и никогда больше. Поэтому история каждого человека важна, вечна, божественна, поэтому каждый человек, пока он жив и исполняет волю природы, чудесен и достоин всяческого внимания. В каждом приобрел образ дух, в каждом страдает живая тварь, в каждом распинают Спасителя.
Мало кто знает сегодня, что такое человек. Многие чувствуют это, и потому им легче умирать, как и мне будет легче умереть, когда допишу эту историю.
Знающим я назвать себя не смею. Я был ищущим и все еще остаюсь им, но ищу я уже не на звездах и не в книгах, я начинаю слышать то, чему учит меня шумящая во мне кровь. Моя история лишена приятности, в ней нет милой гармонии выдуманных историй, она отдает бессмыслицей и душевной смутой, безумием и бредом, как жизнь всех, кто уже не хочет обманываться.
Жизнь каждого человека есть путь к самому себе, попытка пути, намек на тропу. Ни один человек никогда не был самим собой целиком и полностью; каждый, тем не менее, стремится к этому, один глухо, другой отчетливей, каждый как может. Каждый несет с собой до конца оставшееся от его рождения, слизь и яичную скорлупу некоей первобытности. Иной так и не становится человеком, остается лягушкой, остается ящерицей, остается муравьем. Иной вверху человек, а внизу рыба. Но каждый – это бросок природы в сторону человека. И происхождение у всех одно – матери, мы все из одного и того же жерла; но каждый, будучи попыткой, будучи броском из бездны, устремляется к своей собственной цели. Мы можем понять друг друга; но объяснить может каждый только себя.
Глава первая
ДВА МИРА
Я начну свою историю с одного происшествия той поры, когда мне было десять лет и я ходил в гимназию нашего города.
Многое наплывает на меня оттуда, пробирая меня болью и приводя в сладостный трепет, темные улицы, светлые дома, и башни, и бой часов, и человеческие лица, и комнаты, полные уюта и милой теплоты, полные тайны и глубокого страха перед призраками. Пахнет теплой теснотой, кроликами и служанками, домашними снадобьями и сушеными фруктами. Два мира смешивались там друг с другом, от двух полюсов приходили каждый день и каждая ночь.
Одним миром был отцовский дом, но мир этот был даже еще уже, охватывал, собственно, только моих родителей. Этот мир был мне большей частью хорошо знаком, он означал мать и отца, он означал любовь и строгость, образцовое поведение и школу. Этому миру были присущи легкий блеск, ясность и опрятность. Здесь были вымытые руки, мягкая приветливая речь, чистое платье, хорошие манеры. Здесь пели утренний хорал, здесь праздновали Рождество. В этом мире существовали прямые линии и пути, которые вели в будущее, существовали долг и вина, нечистая совесть и исповедь, прощение и добрые намерения, любовь и почтение, библейское слово и мудрость. Этого мира следовало держаться, чтобы жизнь была ясной и чистой, прекрасной и упорядоченной.
Между тем другой мир начинался уже в самом нашем доме и был совсем иным, иначе пахнул, иначе говорил, другое обещал, другого требовал. В этом втором мире существовали служанки и подмастерья, истории с участием нечистой силы и скандальные слухи, существовало пестрое множество чудовищных, манящих, ужасных, загадочных вещей, таких, как бойня и тюрьма, пьяные и сквернословящие женщины, телящиеся коровы, павшие лошади, рассказы о грабежах, убийствах и самоубийствах. Все эти прекрасные и ужасные, дикие и жестокие вещи существовали вокруг, на ближайшей улице, в ближайшем доме, полицейские и бродяги расхаживали повсюду. Пьяные били своих жен, толпы девушек текли по вечерам из фабрик, старухи могли напустить на тебя порчу, в лесу жили разбойники, сыщики ловили поджигателей – везде бил ключом и благоухал этот второй, ожесточенный мир, везде, только не в наших комнатах, где были мать и отец. И это было очень хорошо. Это было чудесно, что существовало и все то другое, все то громкое и яркое, мрачное и жестокое, от чего можно было, однако, в один день укрыться у матери.
И самое странное – как оба эти мира друг с другом соприкасались, как близки они были друг к другу! Например, наша служанка Лина, когда она вечером, за молитвой, сидела в гостиной у двери и своим звонким голосом пела вместе с другими, положив вымытые руки на выглаженный передник, тогда она была целиком с отцом и матерью, с нами, со светлым и правильным. А сразу после этого, в кухне или в дровянике, когда она рассказывала мне сказку о человечке без головы или когда она спорила с соседками в маленькой мясной лавке, она была совсем другая, принадлежала к другому миру, окружалась тайной. И так бывало со всем на свете, чаще всего со мной самим. Конечно, я принадлежал к светлому и правильному миру, я был сыном своих родителей, но куда ни направлял я свой взгляд и слух, везде присутствовало это другое, и я жил также и в нем, хотя оно часто бывало мне чуждо и жутко, хотя там обыкновенно появлялись нечистая совесть и страх. Порой мне даже милее всего было жить в этом запретном мире, и возвращение домой, к светлому – при всей своей необходимости и благотворности – часто ощущалось почти как возврат к чему-то менее прекрасному, более скучному и унылому. Иногда я знал: моя цель жизни – стать таким, как мой отец и моя мать, таким же светлым и чистым, таким же уверенным и порядочным; но до этого еще долгий путь, до этого надо отсиживать уроки в школе, быть студентом, сдавать всякие экзамены, и путь этот идет все время мимо другого, темного мира, а то и через него, и вполне возможно, что в нем-то как раз и останешься и утонешь. Сколько угодно было историй о блудных сыновьях, с которыми именно так и случилось, я читал их со страстью. Возвращение в отчий дом и на путь добра всегда бывало там замечательным избавлением, я вполне понимал, что только это правильно, хорошо и достойно желания, и все же та часть истории, что протекала среди злых и заблудших, привлекала меня гораздо больше, и если бы можно было это сказать и в этом признаться, то иногда мне бывало, в сущности, даже жаль, что блудный сын раскаялся и нашелся. Но этого ни говорить, ни думать не полагалось. Это ощущалось только подспудно, как некое предчувствие, некая возможность. Когда я представлял себе черта, я легко мог вообразить его идущим по улице, открыто или переодетым, или где-нибудь на ярмарке или в трактире, но никак не у нас дома.
Произведение Гессе "Демиан" - это история Эмиля Синклера, его взросления и самоопределения. Он - просто молодой парень, пытающийся решить свои психологические проблемы с помощью философии.
Два мира
В жизни Синклера существуют два мира: мир "светлый" - его дом и родители и "темный" - улица и хулиганы.
Синклер заводит знакомство с Францем Кромером, отпетым негодяем, затем он отдает ему все деньги против своей воли, но этого оказывается мало. Тогда герой крадет сбережения своих родителей. Он начинает чувствовать, как темнота поглощает все светлое в нем.
Каин и Разбойник
Герой знакомится с Максом Демианаом, новичком школы. Демиан, поражает Синклера способностью "видеть людей насквозь" Однако непонимание этого Синклером только отдаляет юношей друг от друга.
Беатриче
Родители отсылают мальчика в школу-интернат. Синклер узнает Альфонса Бека, юношу, старше его самого, который учит его курить и выпивать, знакомит с женщинами. Дале Синклер привыкает к выпивке, как итог-его ждет исключение. Даже родители не могут на него повлиять.
Одним днем на прогулке Синклер замечает девушку, которая покоряет его сердце. Он зовет незнакомку Беатриче, как возлюбленную Данте, это чувство совершенно меняет юношу.
Птица выбирается из гнезда и Борение Иакова
Герой погружен в свои мысли и сны. Ему пора продолжать учебу, но он не может решить, что ему делать, чем заниматься.
Он постоянно посещает церковь, завлеченный туда пленительной музыкой. Вскоре он знакомится с музыкантом, исполняющим музыку лично.
Фрау Ева и Начало конца
Юноша начинает учебу в университете, затем он внезапно встречает старого друга-Демиана.
Наступает Первая мировая война. Молодых людей забирают в армию. Эмиль получает ранение: он очнулся, видя рядом своего друга Демиана Тот прощается с ним. Следующим утром Синклер уже не находит друга рядом с собой.
Это произведение считается "воспитательным" , которое рассказывает о становлении личности в социальном и нравственном ключе.
Картинка или рисунок Гессе Демиан
Другие пересказы для читательского дневника
- Краткое содержание Горький Исповедь
Повесть Горького «Исповедь» идет от лица странника Матвея. Кто его настоящие родители он не знает, так как младенцем его подкинули на ступеньки часовни в барской усадьбе Лосева.
- Краткое содержание Всадник без головы Майн Рид
1865 год. Томас Майн Рид пишет роман «Всадник без головы». В основу произведения легли истории, произошедшие с автором в Америке. Главное, что сюжет касается героев, которые живут в 50-х.г.г. девятнадцатого века на территории Техаса.
- Краткое содержание Чернышевский Что делать?
Сюжет романа разворачивается в июле 1856 году, в одном из постоялых дворов Петербурга. В номере находят записку, в которой говорится, что об ее авторе скоро станет известно.
- Краткое содержание Гимназисты Гарина-Михайловского
Это произведение является одной из нескольких книг, посвященных жизни Темы Карташева. В гимназии у Темы образовывается дружеская компания, состоящая из нескольких мальчишек. Самым авторитетным в ней становится Василий Корнев
- Краткое содержание Бузинная матушка Андерсен
Матушка решила напоить своего больного сына чаем, с бузиной. К ним пришел пожилой мужчина. Старичок постоянно рассказывал сказки.
(Елена Чижова)
"Гессе и Достоевский" (К. Азадовский,
Немецкая волна)
"Только для сумасшедших" (Виктор Сонькин)
"Письмо Герману Гессе" (Дмитрий Петров)
"Герман Гессе и его роман "Игра в бисер"
(Е. Маркович)
"Писатель, околдованный книгой" (Александр
Науменко)
"Биография души" Германа Гессе"
(КМ-Новости)
"Я верю в законы человеческого рода..."
(В.Д. Седельник)
"Игра стеклянных бус" (Владимир Соболь)
"Послесловие к роману "Демиан"
(Соломон Апт)
"Свидетельства современников о Гессе"
«История юности, написанная Эмилем
Синклером» вышла в свет в июне 1919 года тиражом в 3 300 экземпляров. Никакого
другого имени на титульной странице не значилось, и понять этот подзаголовок
предлагалось так, что Синклер и есть автор повести «Демиан». Многие так и поняли.
«Поразительно было, - вспоминал Гессе через много
лет, - что именно самые искушенные литераторы, Томас Манн, Корроди и т. д. и
т. д., не узнали меня за псевдонимом, а совсем наивные читатели, но читавшие
сердцем, узнали меня с первой же страницы».
Насчет недогадливости «именно самых искушенных»
Гессе, правда, немного преувеличил - как и в своем противопоставлении им «читающих
сердцем». Прочитав поступившую к нему рукопись, редактор издательства «С. Фишер»,
поэт Оскар Лёрке, чья литературная искушенность несомненна, отозвался о «Демиане»
так: «Замечательная книга! У нее только один недостаток: очень уж она напоминает
Гессе». А Томас Манн, хоть он сразу и не узнал Гессе за псевдонимом, и через
тридцать лет говорил о «незабываемом, электризующем воздействии» «Демиана» после
первой мировой войны, о том, что эта книга «таинственного Синклера до жути точно
попала в нерв времени», и сопоставлял ее в этом смысле со «Страданиями молодого
Вертера».
Псевдоним нужен был Гессе по разным причинам.
В случае «Демиана» он не только давал автору отстраненность от материала, внутреннюю
свободу, не только сыграл ту расковывающую перо роль, которая сходна с ролью
третьего лица в автобиографическом повествовании, но и выполнил одну чисто практическую
задачу. Во время первой мировой войны Гессе, которого не взяли в германскую
армию из-за плохого зрения, работал, живя в Швейцарии, в организации, оказывавшей
помощь немецким военнопленным, и германское консульство в Берне потребовало,
чтобы он воздерживался от каких-либо печатных выступлений на актуальные политические
темы. Псевдоним имел, таким образом, еще и, как теперь говорят, «протокольное»
назначение. Надо также заметить, что псевдоним «Синклер», совпадавший с именем
друга и покровителя поэта Фридриха Гёльдерлина (1770-1843), не мог не вызвать,
во всяком случае у читателей «искушенных», соответствующих ассоциаций. В этом
имени слышался намек на связь «Демиана» с гуманистическими традициями немецкой
литературы.
Гессе - писатель вообще автобиографический. Даже
когда действие его произведений происходит в далеком прошлом или в фантастическом
будущем, в экзотических или выдуманных местах земли, он пишет о том, что пережил,
продумал, прочувствовал сам. «Демиан» автобиографичен в особенно большой мере.
Родной город Синклера, берег реки, опоры моста, рыночная площадь, отцовский
дом героя, любящая мать, сестры, неприятности в учебных заведениях, несогласие
с отцом - все это, можно сказать, списано с натуры, во всем этом узнаются швабский
городок Кальв, река Нагольд, кальвская Марктплац, кальвская гимназия, а в бореньях
Синклера - «страдания молодого Гессе», доведшие его до бегства из семинарии,
попытки самоубийства и лечения в клинике нервных болезней.
Когда четырнадцатилетний Гессе в письме к отцу
несколько преувеличенно изложил свои сомнения в авторстве Евангелия от Луки,
отец назидательно ответил сыну, что сам он никогда подобных сомнений не испытывал.
А когда в другом письме домой Гессе с живым интересом рассказал, как гимназисты
гипнотизируют друг друга, отец снова ответил ему поучением: «Мне все эти темные
вещи ужасны. Наше тело должно быть храмом святого духа, наша душа - орудием
Бога».
Сопоставляя эти документально засвидетельствованные
подробности биографии Гессе с идейно-сюжетными деталями «Демиана», легко предположить,
что и другие, не имеющие такого документального «подтверждения» эпизоды, например,
вложенный в уста второстепенного персонажа рассказ о муках полового созревания,
столь же точно соответствуют пережитому и испытанному самим Гессе. Действительно,
фигура Писториуса, например, его беседы - это довольно точный портрет психоаналитика
доктора Ланга и довольно точная запись его бесед с автором-пациентом. И всякий,
конечно, кто мало-мальски знаком с биографией Гессе, кто знает о тысячах его
акварелей и рисунков, о его страсти к живописи и постоянной тесной дружбе с
художниками, только узнавающе кивнет головой, читая о вещих рисунках Синклера.
Но самое «гессевское» в «Демиане» - это все-таки
не материал, не «фактура», а тот общий смысл повести, который связывает ее с
глубинным стержнем, с центральным, так сказать, нервным стволом всего творчества
этого автора, тема, которой Гессе был верен всю жизнь, от начальной поры писательства
до «Степного Волка» и «Игры в бисер». Пользуясь его собственной терминологией,
тему эту можно определить как «путь внутрь», «путь к самому себе», «своеволие»
(впрочем, последняя калька нехороша, немецкому Eigensinn в данном случае ближе
русское слово «самобытность»).
Путь человека к самому себе, к независимости
от расхожих мнений, к самостоятельности в мыслях и поступках начинается уже
с раннего детства и с пустяков, а длится очень долго. Есть «детские» препятствия
на этом пути, а есть и серьезные. Восьмилетний Эмиль Синклер, например, потерял
свой «светлый мир», подчинившись тирании скверного мальчишки, от которой его
довольно просто освободил Демиан. А двадцатилетний Гессе, к примеру, потерял
«закон, который в себе», попав в идейный плен тюбингенского кружка друзей, и
ему, Гессе, нужно было претерпеть тяжелую духовную ломку, чтобы вырваться оттуда
и вспомнить об этом своем отходе от «себя» саркастическими стихами: «Нас считали
декадентами и современными, / И мы с удовольствием в это верили. / А на самом
деле мы были молодые господа / В высшей степени приличного поведения».
Выражаясь символическим языком «Демиана», птица
выбирается из яйца очень долго и очень мучительно, а бывает, она так и не воспаряет
к небу.
В письме от 2 февраля 1922 г. Гессе разъяснял
«Демиана» так: «Эта книга делает акцент на индивидуализации, на становлении
личности, без которого нет высшей жизни. Ипри этом процессе, где нужна лишь
верность себе самому, существует, собственно, только один большой враг - условность,
косность, мещанство. Лучше биться со всякими бесами «демонами, чем принять лживого
бога условности».
Эта формула мысли, эта конструкция фразы - «лучше
то-то, чем то-то» - была, видимо, вообще по душе Гессе, когда он, определяя
самое важное для себя на новом витке жизни, вслушивался в свой внутренний голос.
Во времена «Демиана» неприемлемое носило название «условность», «мещанство»,
«стадность» как антоним самобытности, достоинства индивидуума, личной добросовестности;
в этом ряду в текстах Гессе появились слово «коллектив» и производные от него.
В тридцатые-сороковые годы в гессевских текстах можно было найти словосочетание
«оргии коллективизма». Что он понимал под ними, явствует из сочиненных в те
годы однажды во время бессонницы строк: «Лучше фашистами быть убитым, / Чем
фашистом быть. / Лучше коммунистами быть убитым, / Чем коммунистом быть». Самим
внешним оформлением мысли (и здесь «лучше то-то, чем то-то») напоминают эти
строки процитированное письмо о «Демиане». Но связь тут не только внешняя.
«Путь внутрь», «путь к самому себе» возможен
лишь при постоянном сопротивлении самым распространенным, господствующим над
массой идеям, лишь в постоянной борьбе «со всякими бесами и демонами». В том,
кто идет этим путем, как мальчик Синклер, как юноша Синклер, пытливо и добросовестно,
вырабатывается стойкий иммунитет к антигуманным и псевдогуманным поветриям.
Рецензия на книгу «Демиан» – Герман Гессе, написанная в рамках конкурса «Книжная полка #1».
«Демиан» – роман сюжет которого заставляет теряться в догадках до самого его конца.
«Жизнь каждого человека есть путь к самому себе, попытка пути, намек на тропу. Ни один человек никогда не был самим собой целиком и полностью; каждый, тем не менее, стремится к этому, один глухо, другой отчетливей, каждый как может…» — отрывок из предисловия романа говорит о том, что речь пойдёт о поисках себя, коими заинтересован каждый.
Мы оказываемся свидетелями жизни главного героя – Эмиля Синклера. Каждая глава имеет название, которое определяет события, происходящие в ней. В начале истории, мы наблюдаем, как маленький мальчик начинает понимать, что есть не только его мир – светлый и безопасный. В тот момент, когда он пытается стать своим в том, другом мире – тёмном и полном опасностей, он попадает в западню в лице Франца Кромера.
Казалось бы, его придуманная история для Франца довольно безобидна, пока тот не начинает шантажировать беднягу. Эмиль от стресса начинает заболевать и пытаться решить проблему. И в тот момент, когда, казалось бы, герой находится в безвыходной ситуации, он знакомится с ним – Демианом. Благодаря знакомству с Демианом, Синклер чудесным образом избавляется от гнёта Франца, что не может не радовать его.
Демина полон загадок, он завораживает. На уроке учитель рассказывал о «печати Каина», и именно об этом решил заговорить Демиан. Он переворачивает сознание Эмиля своим взглядом на историю о «печати Каина», что её можно интерпретировать иначе. С этого момента Эмиль начинает понимать, что на вещи можно смотреть под другим углом, а не так, как диктует общество.
Далее проходит несколько лет, где описывается, что Эмиль почти не соприкасался с Максом Демианом. Герой не проявлял особо желания в общении, так как Демина был полон тайн и загадок, а также он чувствовал себя перед ним в долгу из–за давней истории с Францем. Но также Эмиль считает, что у них есть связь с Максом. Именно эта связь послужила нитью для их дальнейшего общения. Они снова сошлись на религиозных занятиях. Вспоминая историю о «печати Каина», Эмиль понял, что всё обстоит не так и с этого момента библейское воспитание стало интересным для него. Он внимательно вслушивался в слова священника и думал о том, что в этих историях возможна критика. Начинается становление героя как личности, формирование его ценностей и целей.
Продвигаясь дальше, мы можем наблюдать, что герой совершает ошибки и учится на них, а Демиан становится ещё более мистической фигурой в его жизни. Эмилю начинают сниться загадочные сны. Также он достигает того возраста, когда юноши начинают интересоваться девушками. Герой создаёт культ Беатриче – он упоминает, что не читал Данте, но узнал это имя благодаря одной репродукции. Он пытается нарисовать портрет Беатриче, но после многих попыток у него не выходит. Портрет получается лишь тогда, когда он даёт волю фантазии, но на рисунке появляется то ли Макс Демиан, то ли Беатриче, порождённая его фантазией. Эмиль начинает снова поиски себя, а на портрете ему кажется, что изображён он сам.
Герой встречает разных людей, которые влияют на его жизнь, но Демиан остаётся доминирующей фигурой в его жизни.
В заключительных главах Эмиль встречает Беатриче. Ею оказывается мать Демиана – Ева. Когда он видит её, он говорит: «Мне кажется, я всю жизнь был в пути – и вот я пришёл домой». Ореолом таинственности автор окружает отношения этих троих – Евы, Макса и Эмиля. Читателя затягивает в водоворот событий, так как у них появляется кружок ищущих. Они причисляют себя к тем, кто отмечен «печатью».
Идиллию жизни героев нарушает война. Когда герой попадает на фронт, он получает множество ран. Словно в бреду, его везут в пункт помощи, а он ощущает, что какая-то неизведанная сила тянет его. Очнувшись, он видит Демиана, который говорит ему последние слова и передаёт поцелуй Евы. С утра Эмиль видит, что на соседнем тюфяке лежит незнакомый человек, а образ Демиана стал его.
На протяжении всего романа, я очень много размышляла. Да, «Демиан» стал для меня особенной книгой. Вместе с героем я смогла вспомнить, каково это – быть ребёнком и пытаться решить какую-то «взрослую» проблему. Макс стал и моим «особенным» другом, который появлялся, словно по волшебству, чтобы наставить его на путь истинный. Он был мудрым, взрослым, загадочным – не каждый ли мечтает о таком знакомом, который оказывает знаки внимания лишь ему, выделяя из толпы и заставляя чувствовать себя особенным?
Я прожила часть жизни Эмиля, я стала Эмилем.
Но я не смогла найти ответ на вопрос, который мучал меня: Макс Демиан – плод воображения Эмиля Синклера или же реальный персонаж, который появлялся каждый раз, когда главный герой оказывался на развилках двух дорог, которые именуются двумя мирами?
Оценил книгу
Особая злость была у меня на Макса Демиана.
Все это время я не видел его.Безмерной любви в литературе не испытываю, пока что, ни к одному из писателей, кроме Гессе. На данный момент именно в творчестве этого гениального немецкого писателя я нахожу себя. Герман Гессе – необычайный талант, мастер слова и мысли, ибо ему было по силам заглянуть, развернуть и обличить в слова настолько глубокие идеи. Не отступлюсь от своего мнения о том, что несмотря на порой сложный язык написания некоторых отрывков и направления к различным именам, личностям, учениям, расшифровку которых приходилось каждый раз искать – книги Гессе необходимо начинать читать именно в период становления личностью и первых размышлений о том, кто же ты есть или кем хочешь стать, потому что его книги действительно помогают в осознании этого. Мне уж точно.
В книге, по идее, два главных героя, а также те, кто появляется лишь на пару глав, но тоже играет определенную роль и приносит свои изменения. Но упуская тот факт, что повествование ведется лишь от одного из главных героев – внимание мое определенно было приковано ко второму. В любом случае, именно о нем гласит название – Демиан. Кто же такой Демиан? А черт его знает. С первых страниц он загадка и неспроста ли слово “демонический” так созвучно с фамилией сей личности? Неспроста. Неспроста потому что именно эта демоническая сторона Демиана до такой степени подчинила себе героя-рассказчика, что мыслить и принимать независимые решения он уже был не в состоянии, гадая, каково занятие Макса в данную секунду, далеко ли он, пытаясь объяснить и определить для себя суть каждого его действия. Гессе гений для меня после этой книги – возможно ли лучше описать душевные переживания человека, его внутренние противостояния и скитания от стороны плохого к стороне хорошего? Возможно - лучше данных описаний в романе проработан лишь образ Макса Демиана. Макс Демиан – человек, которому посвящена добрая половина повествования. Его внешность порой описывается до мельчайших подробностей, вплоть до оттенка губ и кожи, волос, странной искорки в глазах или же напротив – пустоты и стеклянности его взгляда, устремленного как бы внутрь, в себя. Макс Демиан – человек, чьи мысли идут вразрез с устоявшимися идеями и нравами и чем также захватывают разум Синклера и читателя. Необычным мыслям и взглядам Демиана отведено важное значение. Они удостоены в романе большого внимания. И наконец, Макс Демиан – человек, который после всего этого все равного остается не менее сложным и непонятным мне героем, образ которого не хочется разбирать по полочкам, потому что в загадочности и порой демоническом его настроении заключается сам шарм.
“Я, во всяком случае, ощущал в этом вкус мысли, вкус революции” – я, во всяком случае, минимум в восторге от романа и поставлю себе за цель отыскать его в бумажном варианте, дабы он жил на моей полке рядом со Степным волком и всякий раз наталкивал на мысль о прочтении вновь. Столько в нем еще требующего понимания.
“Особая злость была у меня на Макса Демиана. Все это время я не видел его” – особая злость остается у меня на Макса Демиана, как на личность отсутствующую и нереальную. Превеликое желание отыскать похожего собеседника и обсудить с ним все интересующие стороны жизни.
А пока, позвольте мне поддаться слабости - взять фамилию Демиан и обитать с ней на этом сайте.
Оценил книгу
Темы самопознания и поиска человеком своего "Я" проходят красной нитью через все полотно творчества Германа Гессе. Так же немецкому писателю свойственно закладывать в свои произведения автобиографические нотки. Не стал исключением и роман "Демиан".
История духовного поиска Эмиля Синклера, представленная в книге, пожалуй, не отличается большой оригинальностью. Это довольно частое явление, когда люди, сталкиваясь в период юношеского взросления с "враждебной" окружающей средой, теряют себя "прежних наивных" и не могут найти свое оптимальное "Я" - то самое, которое позволило бы максимально реализовать собственный потенциал в новых и непривычных условиях. Как следствие - в наличии все кризисы и терзания, присущие периоду молодости. Это время сплошных вопросов без ответов.
Со временем часть терзающихся принимает потребительскую модель жизни, предложенную обществом, и тупо "сливает" всякий духовный поиск. Другая часть бросает вызов этому миру и начинает вести зачастую бесшабашный и маргинальный образ жизни, ища смысл с помощью разных видов "допинга". И лишь немногим везет найти своего Демиана - учителя, который мог бы указать хотя бы направление пути к своему духовному росту. И тут дело не в том, что Демиан - это конкретный человек, который все расскажет и научит как надо . На самом деле Демиан - это собирательный образ наставничества, который обретает в очень многих вещах, например, в книгах или искусстве.
Человек может умереть духовно задолго до своей физической смерти. Явление это нередкое, а в западной культуре иногда и приветствуемое. Как же не допустить гибели своего духовного начала? Готовых рецептов, конечно, нет, но автор делает вывод, что оптимальная духовная самореализация человека возможна в двух проявлениях: в любви и в творчестве, в двух компонентах нашей жизни, не знающих никаких границ и вполне доступных для каждого.
Герман Гессе - ярый противник мещанства, а значит его автобиографичные герои, ищущие себя, всегда стоят над остальными. Это и привлекает к Гессе как хорошо знакомое, ибо, чего греха таить, все мы любим выделять себя из масс и часто ставим себя любимых выше других, и в тоже время отталкивает, так как этот снобизм раздражает нас в других.
После эпичной, но недопонятой "Игры в бисер", близко принятого к сердцу "Степного волка" и любимой "Сиддхартхи", "Демиан" показался мне все же несколько блеклой работой у Гессе. Но в целом, автор, как и всегда, впечатляет широтой и глубиной своих взглядов, ясностью мысли и качеством художественного слога. А главная ценность книги, видится мне, в ее функции катализатора мыслительных процессов о вечном. О душе человеческой.
Оценил книгу
Птица выбирается из яйца. Яйцо - это мир. Кто хочет родиться, должен разрушить мир.
Я люблю Гессе за взгляд в глубину личности, за попытки разгадать, переосмыслить, понять себя. Это уже вторая его книга для меня. Первая была "Сиддхартха", поэтому я не могу их не сравнивать. Для меня "Демиан" прозвучал как пролог к "Сиддхартха", и я не удивилась, обнаружив, что второй был написан через три года после первого.
В Демиане мы наблюдаем метания и становления молодого человека, которые многим будут очень близки и понятны. Ищущая и страдающая молодая душа пытается выбраться из кокона и найти себя, понять кто она и для чего она здесь. Это само по себе интересно, но Гессе еще свойственен мистицизм, который очень создает свою особенную атмосферу. Единственное, что мне не понравилось - это приписывание себя к "избранным" в конце повести, вынашивание собственной уникальности и неповторимости, превосходства над другими обывателями и мещанами. С моей точки зрения, ничего "уникального" в главном герое нет - он прошел общие для всех ступени развития и метания, стадии формирования личности, разве что более глубоко их переосмысливал и переживал, чем это делают другие. Сиддхартха же кажется мне более зрелым и глубоким произведениям, несмотря на то, что оба мне понравились.
Жизнь каждого человека есть путь к самому себе, попытка пути, намек на тропу. Ни один человек никогда не был самим собой целиком и полностью; каждый, тем не менее, стремится к этому, один глухо, другой отчетливей, каждый как может...