ВходВиды эмоционально-экспрессивной стилистической окраски. Экспрессивная лексика
К эмоционально-оценочным относятся слова, в значении которых можно выделить компонент, связанный с выражением какого-либо чувства, отношения к слушающему (читающему), оценки предмета речи, ситуации общения. С этой точки зрения выделяются такие точки разновидности стилистической окраски, как ласкательная (бабуля, лапочка), одобрительная (симпатяга, башковитый), и неодобрительная (хаханьки, гоготать, дыра - в значении «глухое место»), пренебрежительная (финтифлюшка, фигляр, фрукт - о человеке), презрительная (хапуга, хамье), ироническая (доморощенный), бранная (болван, сволочь, грымза). Чаще всего эмоционально-оценочной окраской обладают слова разговорные, хотя это необязательно: слова интриган и гонор - нейтральные с точки зрения функционально-стилистической, но имеющие неодобрительную окраску.
Стилистически окрашенными могут быть не только слова и фразеологизмы (ноль без палочки - разг., почить в бозе - книжн.), но и словообразовательные элементы, морфологические формы, синтаксические конструкции. Развитый литературный язык включает в себя целую систему соотнесенных друг с другом средств выражения со сходным значением, но различной стилистической окраской, т.е. стилистических синонимов. Например, синонимичны окончания множественного числа - более разговорное -а(я) и нейтрально-книжное -ы(и) в словах вороха - ворохи, свитера - свитеры, штемпеля - штемпели, штабеля - штабели. Но наиболее ярко стилистическая синонимия отражается в лексике. Так, часто существует не одно, а два слова, обозначающих одно или почти одно и то же понятие, например: локализовать - ограничить, превентивный - предупредительный, индифферентный - равнодушный, утилитарный - практический, инцидент - случай, разболтанный - расхлябанный, воспевать - прославлять. Стилистические синонимы могут несколько отличаться по значению, поскольку в языке, как правило, нет абсолютных синонимов, но главное их различие - в стилистической окраске.
В составе оценочной лексики выделяются слова эмоционально и экспрессивно окрашенные. Слова, которые передают отношение говорящего к их значению, принадлежат к эмоциональной лексике (эмоциональный - значит основанный на чувстве, вызываемый эмоциями). Эмоциональная лексика выражает различные чувства.
В русском языке немало слов, имеющих яркую эмоциональную окраску. В этом легко убедиться, сравнивая близкие по значению слова: белокурый, белобрысый, белесый, беленький, белехонький, лилейный; симпатичный, чарующий, восхитительный, смазливый; красноречивый, болтливый; провозгласить, сболтнуть, ляпнуть и т.д. Сопоставляя их, мы стараемся выбирать наиболее выразительные, которые сильнее, убедительнее смогут передать нашу мысль. Например, можно сказать не люблю, но можно найти и более сильные слова: ненавижу, презираю, питаю отвращение. В этих случаях лексическое значение слова осложняется особой экспрессией.
Экспрессия - значит выразительность (от лат. expressio - выражение). К экспрессивной лексике относятся слова, усиливающие выразительность речи. Часто одно нейтральное слово имеет несколько экспрессивных синонимов, различающихся по степени эмоционального напряжения: несчастье, горе, бедствие, катастрофа; буйный, безудержный, неукротимый, неистовый, яростный. Нередко к одному и тому же нейтральному слову тяготеют синонимы с прямо противоположной окраской: просить - молить, клянчить; плакать - рыдать, реветь.
Экспрессивно окрашенные слова могут приобретать самые различные стилистические оттенки, на что указывают пометы в словарях: торжественное (незабвенный, свершения), высокое (предтеча), риторическое (священный, чаяния), поэтическое (лазурный, незримый). От всех этих слов резко отличаются сниженные, который выделены пометами: шутливое (благоверный, новоиспеченный), ироническое (соблаговолить, хваленый), фамильярное (недурственный, шушукаться), неодобрительное (педант), пренебрежительное (малевать), презрительное (подхалим), унижительное (хлюпик), вульгарное (хапуга), бранное (дурак).
Оценочная лексика требует внимательного к себе отношения. Неуместное использование эмоционально и экспрессивно окрашенных слов может придать речи комическое звучание.
Многие слова не только называют понятия, но и отражают отношение к ним говорящего. Например, восхищаясь красотой белого цветка, можно назвать его белоснежным, белехоньким, лилейным. Эти прилагательные эмоционально окрашены: заключенная в них положительная оценка отличает их от стилистически нейтрального слова белый. Эмоциональная окраска слова может выразить и отрицательную оценку называемого понятия (белобрысый). Поэтому эмоциональную лексику называют оценочной (эмоционально-оценочной). Однако следует заметить, что понятия эмоциональные слова (например, междометия) не содержат оценки; в то же время слова, в которых оценка составляет само их лексическое значение (причем оценка не эмоциональная, а интеллектуальная), не относятся к эмоциональной лексике (плохой, хороший, гнев, радость, любить, одобрять).
Особенностью эмоционально-оценочной лексики является то, что эмоциональная окраска «накладывается» на лексическое значение слова, но не сводится к нему, функция чисто номинативная осложняется здесь оценочностью, отношением говорящего к называемому явлению.
В составе эмоциональной лексики можно выделить следующие три разновидности. 1. Слова с ярким оценочным значением, как правило, однозначные; «заключенная в их значении оценка настолько ярко и определенно выражена, что не позволяет употребить слово в других значениях». К ним принадлежат слова-«характеристики» (предтеча, провозвестник, брюзга, пустомеля, подхалим, разгильдяй и др.), а также слова, содержащие оценку факта, явления, признака, действия (предназначение, предначертание, делячество, очковтирательство, дивный, нерукотворный, безответственный, допотопный, дерзать, вдохновить, опорочить, напакостить). 2. Многозначные слова, обычно нейтральные в основном значении, но получающие яркую эмоциональную окраску при метафорическом употреблении. Так, о человеке говорят: шляпа, тряпка, тюфяк, дуб, слон, медведь, змея, орел, ворона; в переносном значении используют глаголы: петь, шипеть, пилить, грызть, копать, зевать, моргать и под. 3. Слова с суффиксами субъективной оценки, передающие различные оттенки чувства: заключающие положительные эмоции - сыночек, солнышко, бабуля, аккуратненько, близехонько, и отрицательные - бородища, детина, казенщина и т.п. Поскольку эмоциональную окрашенность этих слов создают аффиксы, оценочные значения в таких случаях обусловлены не номинативными свойствами слова, а словообразованием.
Изображение чувства в речи требует особых экспрессивных красок. Экспрессивность (от лат. еxpressio - выражение) - значит выразительность, экспрессивный - содержащий особую экспрессию. На лексическом уровне эта лингвистическая категория получает свое воплощение в «приращении» к номинативному значению слова особых стилистических оттенков, особой экспрессии. Например, вместо слова хороший мы говорим прекрасный, замечательный, восхитительный, чудесный; можно сказать не люблю, но можно найти и более сильные слова: ненавижу, презираю, питаю отвращение. Во всех этих случаях лексическое значение слова осложняется экспрессией. Часто одно нейтральное слово имеет несколько экспрессивных синонимов, различающихся по степени эмоционального напряжения (ср.: несчастье - горе - бедствие - катастрофа, буйный - безудержный - неукротимый - неистовый - яростный). Яркая экспрессия выделяет слова торжественные (незабвенный, глашатай, свершения), риторические (священный, чаяния, возвестить), поэтические (лазурный, незримый, воспевать, неумолчный).Особая экспрессия отличает слова шутливые (благоверный, новоиспеченный), иронические (соблаговолить, донжуан, хваленый), фамильярные (недурственный, смазливый, мыкаться, шушукаться). Экспрессивные оттенки разграничивают слова неодобрительные (претенциозный, манерный, честолюбивый, педант), пренебрежительные (малевать, крохоборство), презрительные (наушничать, холуйство, подхалим), уничижительные (юбчонка, хлюпик), вульгарные (хапуга, фартовый), бранные (хам, дурак).
Экспрессивная окраска в слове наслаивается на его эмоционально-оценочное значение, причем у одних слов преобладает экспрессия, у других - эмоциональная окраска. Поэтому разграничить эмоциональную и экспрессивную лексику не представляется возможным. Положение осложняется тем, что «типология выразительности пока, к сожалению, отсутствует». С этим связаны затруднения в выработке единой терминологии.
Объединяя близкие по экспрессии слова в лексические группы, можно выделить: 1) слова, выражающие положительную оценку называемых понятий, 2) слова, выражающие их отрицательную оценку. В первую группу войдут слова высокие, ласкательные, отчасти шутливые; во вторую - иронические, неодобрительные, бранные и др. Эмоционально-экспрессивная окраска слов ярко проявляется при сопоставлении синонимов:
стилистически-нейтральные - сниженные - высокие:
лицо - морда - лик
препятствие - помеха - преграда
плакать - реветь - рыдать
бояться - трусить - опасаться
прогнать - выставить - изгнать
На эмоционально-экспрессивную окраску слова влияет его значение. Резко отрицательную оценку получили у нас такие слова, как фашизм, сепаратизм, коррупция, наемный убийца, мафиозный. За словами прогрессивный, правопорядок, державность, гласность и т.п. закрепляется положительная окраска. Даже различные значения одного и того же слова могут заметно расходиться в стилистической окраске: в одном случае употребление слова может быть торжественным (Постой, царевич. Наконец, я слышу речь не мальчика, но мужа. - П.), в другом - это же слово получает ироническую окраску (Г. Полевой доказал, что почтенный редактор пользуется славою ученого мужа, так сказать, на честное слово. - П.).
Развитию эмоционально-экспрессивных оттенков в слове способствует его метафоризация. Так, стилистически нейтральные слова, употребленные как тропы, получают яркую экспрессия: гореть (на работе), падать (от усталости), задыхаться (в неблагоприятных условиях), пылающий (взор), голубая (мечта), летящая (походка) и т.д. Окончательно определяет экспрессивную окраску контекст: нейтральные слова могут восприниматься как высокие и торжественные; высокая лексика в иных условиях приобретает насмешливо-ироническую окраску; порой даже бранное слово может прозвучать ласково, а ласковое - презрительно. Появление у слова в зависимости от контекста дополнительных экспрессивных оттенков значительно расширяет изобразительные возможности лексики
Экспрессивная окраска слов в художественных произведениях отличается от экспрессии тех же слов в необразной речи. В условиях художественного контекста лексика получает дополнительные, побочные смысловые оттенки, которые обогащают ее экспрессивную окраску. Современная наука придает большое значение расширению семантического объема слов в художественной речи, связывая с этим появление у слов новой экспрессивной окраски.
Изучение эмоционально-оценочной и экспрессивной лексики обращает нас к выделению различных типов речи в зависимости от характера воздействия говорящего на слушателей, ситуации их общения, отношения друг к другу и ряда других факторов.» Достаточно представить, - писал А.Н. Гвоздев, - что говорящий хочет рассмешить или растрогать, вызвать расположение слушателей или их отрицательное отношение к предмету речи, чтобы слало ясным, как будут отбираться разные языковые средства, главным образом создающие различную экспрессивную окраску». При таком подходе к отбору языковых средств можно наметить несколько типов речи: торжественная (риторическая), официальная (холодная), интимно-ласковая, шутливая. Им противопоставлена речь нейтральная, использующая языковые средства, лишенные какой бы то ни было стилистической окраски. Эта классификация типов речи, восходящая еще к «поэтикам» античной древности, не отвергается и современными стилистами.
Учение о функциональных стилях не исключает возможности использования в них разнообразных эмоционально-экспрессивных средств по усмотрению автора произведения. В таких случаях «способы отбора речевых средств… не являются универсальными, они носят частный характер». Торжественную окраску, например, может получать публицистическая речь; «риторичным, экспрессивно насыщенным и внушительным может быть то или иное выступление в сфере обиходно-бытового общения (юбилейные речи, речи церемониальные, связанные с актом того или иного ритуала и т.п.)».
В то же время следует отметить недостаточную изученность экспрессивных типов речи, отсутствие четкости в их классификации. В связи с этим известные трудности вызывает и определение соотношения функционально-стилевой эмоционально-экспрессивной окраски лексики. Остановимся на этом вопросе.
Эмоционально-экспрессивная окраска слова, наслаиваясь на функциональную, дополняет его стилистическую характеристику. Нейтральные в эмоционально-экспрессивном отношении слова обычно относятся к общеупотребительной лексике (хотя это и не обязательно: термины, например, в эмоционально-экспрессивном отношении, как правило, нейтральны, но имеют четкую функциональную закрепленность). Эмоционально-экспрессивные слова распределяются между книжной, разговорной и просторечной лексикой.
К книжной лексике принадлежат высокие слова, которые придают речи торжественность, а также эмоционально-экспрессивные слова, выражающие как положительную, так и отрицательную оценку называемых понятий. В книжных стилях используется лексика ироническая (прекраснодушие, словеса, донкихотство), неодобрительная (педантичный, манерность), презрительная (личина, продажный).
К разговорной лексике относятся слова ласкательные (дочурка, голубушка), шутливые (бутуз, смешинка), а также слова, выражающие отрицательную оценку называемых понятий (мелюзга, ретивый, хихикать, бахвалиться).
В просторечии употребляются слова, которые находятся за пределами литературной лексики. Среди них могут быть слова, содержащие положительную оценку называемого понятия (работяга, башковитый, обалденный), и слова, выражающие отрицательное отношение говорящего к обозначаемым ими понятиям (рехнуться, хлипкий, дошлый).
В слове могут перекрещиваться функциональные, эмоционально-экспрессивные и иные стилистические оттенки. Например, слова сателлит, эпигонский, апофеоз воспринимаются прежде всего как книжные. Но в то же время слова сателлит, употребленное в переносном значении, мы связываем с публицистическим стилем, в слове эпигонский отмечаем отрицательную оценку, а в слове апофеоз - положительную. К тому же на употребление этих слов в речи оказывает влияние их иноязычное происхождение. Такие ласково-иронические слова, как зазноба, мотаня, залетка, дроля, совмещают в себе разговорную и диалектную окраску, народно-поэтическое звучание. Богатство стилистических оттенков русской лексики требует особенно внимательного отношения к слову.
Голуб И.Б. Стилистика русского языка - М., 1997 г.
Экспрессивность (от лат. еxpressio - выражение) - значит выразительность, экспрессивный - содержащий особую экспрессию.
Эмоционально-экспрессивная окраска слов ярко проявляется при сопоставлении синонимов стилистически-нейтральных, высоких и сниженных: лицо – морда - лик, препятствие – помеха - преграда, плакать – реветь - рыдать, бояться - трусить - опасаться.
Эмоционально-экспрессивные слова распределяются между книжной, разговорной и просторечной лексикой.
К книжной лексике относятся слова, употребляющиеся преимущественно в книжно-письменной сфере языка. К ней принадлежат высокие слова, которые придают речи торжественность, а также эмоционально-экспрессивные слова, выражающие как положительную, так и отрицательную оценку называемых понятий. В книжных стилях используется лексика ироническая (прекраснодушие, словеса, донкихотство ), неодобрительная (педантичный, манерность ), презрительная (личина, продажный ).
Языковые средства с эмоционально-экспрессивной окраской разделяются на мелиоративные, выражающие положительное отношение (оценку) к высказываемому (энтузиаст, восхитительный, несгибаемый, одухотворенный), и пейоративные , выражающие отрицательное отношение (главарь, примиренчество, белоручка, раболепный, потворствовать, кичиться).
Среди положительных окрасок выделяются возвышенная, торжественная, риторическая (нерушимый, беззаветный, держава, чаяния, водрузить), одобрительная (изумительный, великолепный, чудесный), ласкательная (доченька, голубонька, барашек) и др., среди отрицательных пренебрежительная (брехун, аптекарша, врачиха, болтун, замухрышка, стадо баранов, уставиться как баран на новые ворота), презрительная (анонимка, буржуй, базарная баба), неодобрительная (лежебока, брюзга, тащиться), ироническая (убить бобра - обмануться в расчетах, пролить бальзам на что-либо, кайф на час ), бранная (аферистка, гад, гадюка о человеке, бюрократ, проходимец) и др.
В книжной лексике на фоне нейтральных слов выделяются группы слов функциональных стилей в узком смысле.
1. Лексика научного стиля. К ней, прежде всего, относятся слова-термины , выражающие научные понятия. Термины - слова или словосочетания, называющие специальные понятия какой-либо сферы производства, науки, искусства.
а)Общенаучная классификационная лексика, т. е. лексика, используемая в ряде наук, группах наук или даже всех науках (например: классификация, функция, аргумент, апробация, дифференцировать и т. д.).
б)Узкоспециальная лексика. Лексика отдельных наук: окись, молекула, гидрат, полимер (химия); вектор, катет, логарифм, делитель, косинус (математика); этимология, орфоэпия, стилистика, фонема (лингвистика) и т. п.
Кроме собственно терминологической лексики в научном стиле широко употребляется отвлеченная (абстрактная) общекнижная лексика: движение, колебание, начинание, положение, сравнение . Довольно часто встречаются в нем и аббревиатуры (сложносокращенные слова) терминологического характера: КПД (коэффициент полезного действия), ЭВМ (электронно-вычислительная машина), ЛСГ (лексико-семантическая группа) и т. п. Значительное место, особенно в языке точных наук, занимают символы: х, Н2О, R , = и др.
Иногда в качестве особой разновидности научной лексики выделяют еще так называемую производственно- техническую и профессионально-терминологическую лексику книжно-письменного характера : наладка, формовка, шлифовка, литье, прокат и т. д.
2. Лексика официально-делового стиля. Эта лексика отличается практически полным отсутствием эмоционально-оценочных оттенков, антиэкспрессивностью, строгой замкнутостью пределами своего стиля, системностью. Поэтому ее использование в других вариантах языка (особенно в разговорной речи) весьма нежелательно.
С учетом разновидностей самого официально-делового стиля к ней относят:
а) Канцелярско-деловую лексику: гражданин, абонент, заказчик, клиент, зачислить, проживать, вручить, полив и другие. Значительное место в этой подгруппе занимают служебные слова: в силу, за счет, в целях, согласно (чему), касательно (чего), поскольку и т. д.
б) Официально-документальную лексику: постановляет, оповещает, надлежит, следует, необходимо .
в) Судебно-юридическую: вина, наказание, заявитель, податель, свидетель, соучастник, кассация и т. д.
г) Дипломатическую лексику: резиденция, атташе, посол, поверенный (в делах), ратификация, миссия .
По другой классификации в официально-деловой лексике выделяют:
а) Официально-терминологическую: широкоупотребительную (закон, декрет, паспорт, заявление, протокол ) и узкоспециальную (санкция, истец, ответчик, расследование - юридическая ).
б) Канцелярскую: нижеподписавшийся, взимать, наличествовать, удовлетворять, вышеизложенный. Служебные слова и словосочетания: в соответствии с (с чем), в деле (чего), а также, в силу того.
3. Лексика публицистического стиля. Здесь обычно выделяют две группы слов.
а) Специальная публицистическая терминология : интервью, репортаж, хроника, обозреватель .
б) Общественно-политическая терминология: дискриминация, геноцид, авангард, демократия, миролюбивый .
Необходимо также отметить широкое употребление в публицистическом стиле эмоционально-оценочной лексики: грядущий, свершение, творец и т. п.
В ряде жанров публицистического стиля может быть использована и официально-деловая лексика.
4. При широком понимании функциональных стилей к функционально-стилистической лексике относится также лексика художественного стиля. Как уже отмечалось, в художественной речи используются элементы всех остальных вариантов национального языка, поэтому говорить о каком-то лексическом единообразии художественного стиля не имеет смысла. Иногда выделяют так называемые поэтизмы: лира, нектар, дева, дивный, былой, отчий, гласить, лелеять, пламенеть и т. п. Но они, конечно, никак не определяют художественную речь в целом. Совершенно особый круг образует народно-поэтическая лексика: горюшко, голубушка, кручина, погожий, лазоревый и другие.
Основные особенности художественной речи заключаются не в наличии каких-то специальных слов художественного стиля, а в особом использовании любых слов в художественно-выразительных целях.
Устно-разговорная лексика
1. Литературно-разговорная лексика . Сюда включаются слова, употребляющиеся преимущественно в ЛРР (литературная разговорная речь) и придающие ей разговорный характер либо литературно-разговорный.
а) Собственно разговорная лексика - лексика, общераспространенная, общеупотребительная в сфере ЛРР. К разговорной лексике относятся слова ласкательные (дочурка, голубушка ), шутливые (бутуз, смешинка ), а также слова, выражающие отрицательную оценку называемых понятий (мелюзга, ретивый, хихикать, бахвалиться ).
б) Разговорно-бытовая лексика - слова, используемые в повседневном обиходно-бытовом (иногда с оттенком фамильярности) общении: ахнуть, балагурить, всплакнуть, гуляка, вразвалку, вертлявый, нарасхват, молокосос и т. п.
2. Нелитературно-разговорная лексика. К ней относятся просторечия, слова находящиеся на грани или за пределами литературной сферы языка, нарушающие строгие литературные нормы. Просторечие - это в основном обиходная речь необразованных слоев городских жителей. Наиболее ярко специфика этого социального варианта языка проявляется в лексике.
а) Слова негрубого обиходно-бытового просторечия , содержащие положительную оценку называемого понятия (работяга, башковитый, обалденный) , и слова, выражающие отрицательное отношение говорящего к обозначаемым ими понятиям (рехнуться, хлипкий, дошлый, батя, пустомеля, ляпнуть, хлипкий ). Грань между этими словами и словами разговорно-бытовыми очень тонкая и порой почти незаметная.
б) Слова грубого просторечия или вульгаризмы . Это слова, недопустимые в сферах литературной речи, нарушающие нормы литературного словоупотребления, иногда бранные: верняк, скупердяй, одурелый, шпынять, брехня, пентюх, пузо, рыло, рожа, харя, шваль, жрать, шамать, трескать, лопать, стерва, сволочь и т. п. Использование этих слов в художественных произведениях всегда подчинено определенным выразительным задачам, стоящим перед писателем. В этом случае они оказываются очень ярким стилистическим средством языка, так как помимо функционально-стилистической характеристики обладают значительной эмоционально-оценочной окраской.
в) Слова неправильные, ненормативные с точки зрения литературного языка . Это, как правило, однокоренные фонетические, морфологические и словообразовательные ненормативные варианты слов литературного языка: востро (остро), кликать (клич), малец (малыш), ихний (их), нате (на), стреча (встреча), хвороба (хворь). Подобные слова иногда относятся к полудиалектным.
В семантическом аспекте
Введение
В лингвистике существуют такие языковые феномены, которые чем глубже изучаются исследователями, тем больше остается и вновь возникает немало неясного, спорного в понимании их сущности. Экспрессивность относится к одному из таких феноменов. Через призму некоторых обозначенных далее дискуссионных моментов (частично они представлены в: [Лукьянова 2009]) в данной статье вносятся некоторые коррективы, дополнения, уточнения к пониманию этой категории, ее связей с другими категориями, в которых отражается субъективный взгляд носителей языка на мир, на отношения между людьми в обществе, а также выстраивается понятийно-терминологическая система описания экспрессивной лексики, функционирующей в разговорных стратах современного русского языка – литературно-разговорной, просторечной и диалектной. Поскольку эти страты объединяются общим признаком разговорная , то экспрессивные единицы этих страт мы объединяем определением разговорного употребления . Используя современную терминологию, их можно назвать и единицами разговорного дискурса (определение этого термина дано ниже).
Экспрессивные лексические единицы (далее – ЭЛЕ) функционируют в разных стилевых сферах русского литературного языка и социальных стратах (или средах) – от различных жанров языка художественной литературы, публицистического стиля, речевых жанров СМИ, литературно-разговорной речи до сугубо периферийных социальных сред типа внелитературного просторечия, территориальных диалектов (русских народных говоров), жаргонов, арго, сленга. Экспрессивность может рассматриваться как общеязыковая категория и как частная категория – применительно к единицам определенного уровня языка: лексическая, фразеологическая, словообразовательная, морфологическая, синтаксическая. Если выйти за рамки собственно системного подхода, в область функционирования языка, то естественно расширятся и границы частных категорий экспрессивности. Например, Б. Тошович к уровневой экспрессивности относит: графическую, лексическую, фразеологическую, фонетико-фонологическую (ее средствами являются различные «фонетические фигуры»: ассонанс, аллитерация, анафора, эпифора, анкопа и т. д.), словообразовательную, грамматическую (включающую морфологическую и синтаксическую), текстуальную [Тошович 2006: 41–42]. В данной классификации представлена экспрессивность как собственно языковая, так и речевая (стилистическая и текстовая). Экспрессивность интерпретируются в стилистическом, семантическом, прагматическом (функциональном), лингвокультурологическом, лексикографическом и других аспектах (см. об этом в: [Лукьянова 2008]). Данная статья посвящена рассмотрению экспрессивности лексических единиц (далее – ЛЕ) в семантическом аспекте. Объектом нашего описания является экспрессивная лексика разговорных страт – литературно-разговорной и диалектной. Целесообразность вовлечения в сферу исследования диалектных экспрессивных ЛЕ, наряду с разговорными ЭЛЕ, обусловлена тем, что экспрессивность и литературного языка, и говоров имеет больше общих признаков, чем различных, например:
– общие когнитивные механизмы ее порождения и воплощения в семантику ЛЕ,
– общие направления и модели метафоризации как одного из способов порождения экспрессивной семантики,
– одинаковые средства формального выражения экспрессивной семантики,
– общие модели речевой реализации экспрессивных единиц,
– ЭЛЕ разных страт выполняют одинаковые функции,
– ЭЛЕ участвуют в создании общей ценностной картины мира русского народа.
Различия связаны с составом и количеством тех ЛЕ, в которых воплощается экспрессивная семантика, а это объясняется различием чувственно-практического опыта говорящих, использующих литературно-разговорную речь, и диалектоносителей. Различия также относятся к формальным средствам выражения экспрессивной семантики: в их арсенале присутствуют, например, диалектные суффиксы, но их количество незначительно. Приводимый нами иллюстративный материал взят из толковых словарей русского языка, письменных текстов, передающих разговорную речь, наших записей фрагментов естественной литературно-разговорной речи и речи носителей говоров Новосибирской области (диалектные примеры маркируются пометой диал.).
Семантический диапазон ЭЛЕ разговорного употребления довольно широкий: от (а) единиц с «полновесным» денотативно-сигнификативным содержанием, часто не имеющих формальных показателей экспрессивности, находящихся на границе с неэкспрессивными, номинативными, ЛЕ и нередко получающих неодинаковые стилистические и эмоционально-оценочные интерпретации в толковых словарях (это, как правило, неодушевленные существительные, прилагательные, глаголы, наречия), до (б) единиц с размытым или даже «пустым» денотативно-сигнификативным содержанием, «привязанных» к определенной эмоциональной коммуникативной ситуации и вследствие этого находящихся на границе с междометиями. Приведем примеры более или менее семантически близких ЛЕ с их стилевыми и эмоционально–оценочными пометами из одного и того же словаря – «Толкового словаря русского языка» С. И. Ожегова и Н. Ю. Шведовой 1997 г. издания (далее – СОШ):
(а) разгильдяйство разг., презр., аналогичные по структуре и близкие по семантике ротозейство , головотяпство , верхоглядство зафиксированы в словаре только с пометой разг., ср. соответствующие производящие слова: разгильдяй разг., ротозей разг., неодобр., головотяп разг., презр., верхогляд разг.; другие примеры: анонимка ‘анонимное письмо, сообщающее о ком-н. что-н. обидное, неприятное, компрометирующее’разг., неодобр., но фальшивка ‘фальшивый, подложный документ’ – только пометаразг., подделка ‘подделанная вещь, имитация’ – без помет; сговор ‘соглашение в результате переговоров’ обычно неодобр., но сделка ‘неблаговидный, предосудительный сговор’ – без помет; маниловщина неодобр., но обломовщина , хлестаковщина – без помет (кстати, суффикс -щин- в подобных ЛЕ В.В. Виноградов относил к экспрессивным);
(б) ахинея разг. ‘вздор, бессмыслица’, бред разг. ‘нечто бессмысленное, вздорное, несвязное’, вздор разг. ‘нелепость, глупость, ерунда’; ерунда разг. 1.‘Вздор, пустяки, нелепость’ (Молоть всякую ерунду .) . 2. ‘О чем-н. несущественном, незначительном’ (“Сильно порезался? ” – “Ерунда! ”) ; чушь разг.‘ерунда, нелепость’; кошмар в знач. сказ.‘о чем-н., проявляющемся сильно или о большом количестве кого-чего-н.’ прост., обычно неодобр. (Денег потратили – кошмар !; А вещей ненужных повыбрасывали – просто кошмар! ) , а также употребляется в качестве междометия (На улице холодно – кошмар! ) ; ужас в знач. сказ. ‘о чем-н. изумляющем, необычном по своим положительным или отрицательным свойствам, а также о большом количестве кого-чего-н’, разг. (ср. диал. контексты: Ужас какая грязь у них в доме! / Не хочется туда заходить ; На свадьбу он [жених] скоко шариков накупил! / Ужас! ); беда в знач. сказ. ‘очень много’ прост. (Людей там – беда !) ; в диалектной речи употребляется в качестве междометия (Но"нче скоко грибов уродилось / всё лето таскали их / прямо беда !) . Замечу, что в разных словарях одно и то же слово может иметь различные интерпретации в аспекте их экспрессивного и стилистического потенциала, но здесь соответствующий материал не приводится
1. Дискуссионные моменты интерпретации экспрессивности
Существуютопределенныетрудности интерпретации экспрессивности лексики как категории в аспекте ее семантики. Это можно объяснить рядом причин.
Во-первых, в когнитивном аспекте ЭЛЕ репрезентируют результаты как логической, так и эмоционально-психической деятельности сознания в их целостности. В лексикологии (семасиологии и ономасиологии) они (результаты) именуются терминами денотативно–сигнификативное (объективное) и коннотативное (субъективное) содержание (значение, семантика) слова. Но разграничение этих двух гетерогенных частей единой, неделимой сущности – лексического значения (далее – ЛЗ) слова – не имеет под собой достаточно убедительных критериев и нередко носит субъективный характер. Так, известно, что оценки, репрезентируемые словами, философы, а вслед за ними и лингвисты разделяют на логические и эмоциональные: первые относятся лингвистами к денотативно–сигнификативной части ЛЗ слова, вторые – к коннотативной. Ср. следующие оппозиции однокоренных и разнокоренных слов с семами ‘логическая оценка (положительная или отрицательная)’ – ‘эмотивная оценка (положительная или негативная)’: добрый , доброта – добрейший , добряк ; злой , злость – злющий , злюка , злючка , злодей ; глупый – глупец , глупость (Не рассказывай ты мне эти глупости ; «А если все узнают о твоем отъезде ?» – «Глупости !») ; бездарный – бездарь ; вкусный – вкуснятина ; ароматный – вонючий , зловонный ; ссора , скандал – буза , базар , бедлам , балаган , бенефис ирон., цирк , катавасия шутл., тарарам . Точно так же сему ‘высокая степень проявления признака предмета, явления’ можно квалифицировать как сигнификативную и как коннотативную. Ср. следующие оппозиции слов: с общим семами ‘очень спешная работа’: аврал – гонка , горячка , лихорадка , штурмовщина ; с архисемой ‘сильный по степни своего проявления’ сильный – адский , дьявольский , чертовский , чудовищный , ужасный , безумный , идиотский (боль, нежность, гордость, скорость, аппетит, голод, холод, погода, ветер); с архисемой ‘большое количество однородных предметов’ много, множество – лавина (чувств, вопросов, покупок), ‘множество лиц’ – созвездие дураков , бездельников , джинсовых созданий ,‘множество натурфактов’ – табун / табуны васильков , елочек , облаков , бабочек.
Во-вторых, образность как один из компонентов значения тоже свойственна словам с денотативной семантикой и словам с коннотативной семантикой. Ср. пары однокоренных слов с номинативным и экспрессивным значением: змеевик ‘изогнутая спиралью трубка’ – змеюшник ‘собравшиеся вместе злые, враждующие друг с другом люди’; окаменелые (кости) – окаменеть (от горя); нескладный ‘c недостатками, внутренними изъянами’ – нескладица (жизни) (Он [Юра] привык к этим переменам, и в обстановке вечной нескладицы [в семье] отсутствие отца не удивляло его (Б. Пастернак. Доктор Живаго)); нервничать – нервотрёпка; вихриться (о пыли, снеге) – диал. завихе"ривать ‘быстро идти, бежать, торопиться’ (Вон бабка как завихеривает !) .
Следовательно, сохраняется проблема поиска критериев отнесения названных сущностей к денотативно-сигнификативной и коннотативной части ЛЗ слов. Кроме того, высказывается мнение о том, что, кроме суффиксов субъективной оценки, не существует других «собственных средств» (не считая стилистических фигур и приемов речи) выражения экспрессивности. [Телия 1991б: 33]. В своей более ранней монографии В. Н. Телия также подчеркивает «тропоморфный и словообразовательный способы образования экспрессивной окраски», и в то же время утверждает, что «главенствующая роль» в создании экспрессивной окраски «принадлежит метафоре как самому простому по композиции, а потому безошибочно воспринимаемому приему переосмысления и усиления образного сигнала» [Там же: 1986: 71]. С мнением В. Н. Телия о «главенствующей роли» метафоры в создании , порождении «экспрессивного эффекта», конечно, нельзя не согласиться. Ее работы, посвященные экспрессивной семантике лексики и фразеологии, являются блестящим обоснованием данного положения. Однако мнение об отсутствии «собственных средств» выражения экспрессивности, кроме суффиксов субъективной оценки, спорное.
В-третьих, те признаки, которые участвуют в порождении экспрессивности, относят к коннотативной части (коннотации) лексических значений слов. Дискуссионно, по нашему мнению, широко распространенное утверждение о том, что коннотация, а следовательно, и экспрессивность, является дополнительным содержанием (разрядка моя – Н. Л. ) слова, «его сопутствующими семантическими или стилистическими оттенками, которые накладываются на его основное значение» [Ахманова 1966: 203–204], а также и утверждение о том, что «фонд экспрессивных языковых средств дополнителен (разрядка моя – Н. Л. ) по отношению к нейтральным общеупотребительным, по самой своей идее он настроен на более редкое использование: экспрессивность «прямо пропорциональна необычности, нестандартности, редкости слова, словосочетания, морфемы, конструкции» [Матвеева 2003: 404]. Представление о дополнительности, «неглавности» коннотации в структуре ЛЗ слова демонстрирует соответствующая терминология, привнесенная в лексикологию из лингвостилистики: экспрессивность называют оттенком значения , окраской , окрашенностью , ореолом , тем самым интерпретация экспрессивности выводится из системно–семантического русла в лингвостилистическую сферу.
В-четвертых,. ЭЛЕ стилистически маркированы (значимы, окрашены). Дискуссию вызывает вопрос о статусе стилевого свойства ЭЛЕ: одни лингвисты выделяют стилистическую маркированность в качестве компонента («стилевого компонента», по Матвеевой) значения ЭЛЕ, например, В. Н. Телия [Телия 1991а: 40–41], Т. В. Матвеева [Матвеева 2003: 112]; другие исследователи не включают стилевую окрашенность в значение, называя ее значимостью, например, Л.М. Васильев [Васильев 1985: 5]. А Е. Р. Курилович считает, что «экспрессивные формы и стилистические варианты <…> можно было бы объединить общим термином стилистических в широком смысле слова» [Курилович 1955: 76]. Как известно, еще Ш. Балли, заложивший основы экспрессивной стилистики, ее предметом считал «экспрессивные факты языковой системы с точки зрения их эмоционального содержания, то есть выражение в речи явлений из области чувств и действие речевых фактов на чувства» [Балли 2001: 33]. Следовательно, сохраняет актуальность проблема отграничения экспрессивности от стилистической окрашенности ЛЕ.
В-пятых, не существует единого понятийно–терминологического аппарата описания экспрессивного фонда языка. Как отмечает Г. Н. Скляревская, «в целом терминологическая система категории языковой оценки (ее работа посвящена эмотивной оценке – Н. Л. ) еще не сформировалась, иерархически не выстроена, за каждым термином не закреплено одно и только одно значение и, напротив, за каждым языковым фактом – только один термин. Терминологическая полисемия и синонимия препятствуют всякий раз уточнять и определять выбранные им (исследователем – Н. Л. ) термины» [Скляревская 1997: 171]. Как синонимы употребляются термины экспрессивное значение , коннотативное значение и прагматическое значение , экспрессивное и эмоциональное (значение , слово , высказывание , выражение ), экспрессивный , коннотативный и прагматический (компонент значения , сема ) и др.
2. Семантические основания экспрессивности лексических единиц.
Целесообразно различать термины, которые обычно используются при описании «экспрессивных» объектов. Экспрессивность может иметь системный и речевой статус, или, в терминологии О. С. Ахмановой, быть ингерентной и адгерентной [Ахманова 1966: 523], – это общеизвестное положение. Однако существует и иное мнение: экспрессивность есть чисто психологическое (не лингвистическое) явление, а поэтому оно относится только к деятельности языка , т. е. к речи (К. Вайсгербер), проявляется в употреблении слова, «а употребление и значение слова связаны живыми нитями» [Звегинцев 1957: 171.
В нашей концепции через определение экспрессивныйипроизводноеэкспрессивностьквалифицируются системные единицы, их свойства и функции:
экспрессивность – свойство ЛЕ, а также единиц других уровней языка;
экспрессивное лексическое значение (содержание, семантика) – системное значение ЛЕ;
экспрессивная лексическая единица, экспрессивное слово, экспрессивная номинация,экспрессив – лексема и лексико-семантический вариант лексемы, обладающие свойством экспрессивности, т. е. имеющие экспрессивное значение;
экспрессивная единица языка – единица любого уровня, обладающая свойством экспрессивности;
экспрессивный лексический фонд (корпус), экспрессивная(лексическая) подсистема языка – часть лексического фонда, лексическая подсистема, которую образуют, экспрессивные лексические единицы;
экспрессивный фонд (корпус)языка – вся совокупность разноуровневых единиц, которые обладают свойством экспрессивности как элементы языковой системы;
э к с п р е с с и в н ы й к о н т е к с т – речевой или текстовый фрагмент связной устной или письменной речи, выражающий экспрессивный смысл;
э к с п р е с с и в н ы й д и с к у р с – 1) то же, что экспрессивный контекст, рассматриваемый через призму внешнего (социального) контекста (отношения говорящего к предмету речи, эмоционального состояния говорящего, отношений между говорящими, исторического фона высказывания и т. п.); 2) совокупность экспрессивных контекстов, относящихся к определенному стилю литературного языка или страте языка, например, литературно-художественный дискурс , литературно-разговорный дискурс , диалектный дискурс , жаргонный дискурс и т. п.;
экспрессивная функция (функции), «экспрессивный эффект» (В.Н. Телия), – прагматическая функция (функции) экспрессивных единиц – их предназначение выражать эмоциональное состояние говорящих в момент речи, характеризовать и давать субъективные оценки окружающим предметам и другим людям, усиливать впечатление адресата от полученной им информации, воздействовать на него, побуждая к ответной реакции, и т. д. (Подробнее о функциях ЭЛЕ см. в: [Лукьянова 2008]).
Квазитермины экспрессивная окраска, окрашенность, маркированность, оттенок значения мы используем для обозначения «речевых наслоений», «приращений (обертонов) смысла», которые приобретают единицы языка в речи / тексте, не будучи экспрессивными в языке-системе. Здесь для нас авторитетным является мнение Б. А. Ларина: «Семантические обертоны – те смысловые элементы, которые нами воспринимаются, но не имеют своих знаков в речи, а образуются из взаимодействия совокупности слов» [Ларин 1974: 36], т. е. это те смысловые приращения, которые слово получает в речи под влиянием внутреннего и внешнего контекстов. Его внутренним контекстом выступают окружающие его слова, а внешним – внеязыковая ситуация. В отличие от семантических обертонов, экспрессивные компоненты значения, как и экспрессивное значение в целом, имеют знаки – это формальные средства и неформальные показатели экспрессивности (см. об этом далее). Следовательно, семантические основания экспрессивности – это органичные компоненты значения ЭЛЕ, а экспрессивная окраска относится к актуальному (речевому) смыслу языковых единиц, т. е. связана с прагматикой и стилистикой речи.
Экспрессивная лексическая единица – лексема как система ее лексико-семантических вариантов (далее – ЛСВ), т. е. полисемант, и отдельный ЛСВ лексемы; они обладают свойством экспрессивности в противопоставлении другому свойству лексических единиц – номинативности. Положение о экспрессивности (эмоциональности) как о свойстве языковых единиц разговорной речи, выявляемом из их противопоставления «неэкспрессивным» (логическим) фактам, как известно, было обосновано еще Ш. Балли. С его концепцией экспрессивности связан метод идентификации, на его основе разработан метод ступенчатой идентификации Э. В. Кузнецовой. Оба метода широко используются в русистике.
Номинативность – свойство ЛЕ, связанное с обозначением и называнием предметов, соотносимое с классифицирующей деятельностью сознания (денотатом и / или сигнификатом), т. е. работой левого полушария головного мозга в когнитивно-номинативном (в аспекте порождения ЛЕ) и когнитивно-коммуникативном (в аспекте функционирования ЛЕ) процессах.
Экспрессивность – свойство ЛЕ, связанное с ее способностью в образной или (реже) необразной «форме» репрезентировать субъективные аспекты восприятия человеком действительности: представления говорящих о качественно-количественных проявлениях реалий (предметов и их признаков, признаков других признаков, действий, состояний, процессов), непосредственно переживаемые эмоции, чувства говорящих, субъективные мнения, оценки о предмете речи и т. д. Данное свойство ЛЕ соотносимо с работой правого полушария головного мозга в когнитивно-номинативном и коммуникативном процессах. Экспрессивное слово, строго говоря, не соотносится с классом однородных предметов: в сознании носителей языка не существует класса дрязг , нерях , верзил , слюнтяев , дармоедов , дебоширов и т. п. ЭЛЕ не столько называет предмет, признак, действие, явление (хотя номинативность присуща и ЭЛЕ, однако не всем и не в одинаковой степени, о чем уже говорилось в начале статьи), сколько выражает субъективное«я» говорящего / пишущего, т. е. человеческий фактор, поэтому экспрессивный фонд языка антропоцентричен.
Следовательно, экспрессивность как свойство ЭЛЕ мы рассматриваем в оппозиции номинативности и, соответственно, экспрессив – в оппозиции номинативу, а экспрессивную функцию (функции) – в оппозиции номинативной функции.
Иную точку зрения высказывает В. Н. Телия. Она считает, что эти две функции не равнозначны в аспекте их «сферы действия», а поэтому не могут участвовать в такой оппозиции. Номинативная функция «устанавливает отношение между именем и объектом (вычленяемым с точностью до класса)», «нацелена на вычленение и называние элементов внеязыковой реальности», а экспрессивная – между «оценочно–эмоциональным отношением субъекта и обозначаемой реальностью», «связана с выбором средств, которые удовлетворяют речевой интенции говорящего воздействовать на адресата и заставить его ‘сопереживать’ или ‘содействовать’ адресанту» [Телия 1991а: 33–34]. С этим нельзя не согласиться, коль скоро речь идет об экспрессивном тексте, их отрывках, один отрывок (экспрессивный диалогический) автор приводит для иллюстрации этого положения. Экспрессивный текст «создается отбором средств и способов ведения диалога», – пишет В. Н. Телия [Там же: 34]. Но для такого отбора должны существовать в системе языка соответствующие средства, уже «отмеченные» как ненейтральные нашим сознанием.
Нередко в качестве синонимов терминамэкспрессивный и экспрессивность употребляются номинации выразительный и выразительность. В лингвистической литературе и толковых словарях феномену выразительный (выразительность ) приписывается довольно широкая гамма разнородных признаков: живо и ярко отражающий внутреннее состояние, переживания, характер, хорошо, ясно выражающий что-либо, намеренно подчеркнутый, необычный, оригинальный, нестандартный, редкий, уникальный, лаконичный, красочный и др. Поэтому номинации выразительный и выразительность не могут иметь статуса терминов, они лишь частично могут заменять первые два термина – в таких ситуациях, когда речь идет не о семантике экспрессивов, а об их функционировании в устных и письменных высказываниях.
Свойство экспрессивности лексических единиц и их экспрессивные функции детерминированы их семантикой. Общим местом теории экспрессивности является признание коннотативной природы экспрессивности как лнгвистической категории. Но коннотация, а также количество выделяемых лингвистами коннотативных сем, порождающих «экспрессивный эффект», и их соотношение в ЛЗ слова интерпретируются по-разному, поэтому и основания экспрессивности получают различные толкования.
В освещаемой здесь концепции выделяется три семантических основания экспрессивности: в семантике ЭЛЕ в разных комбинациях, или «сочетаниях», представлены интенсивность, эмотивность или эмотивная оценка и образность. Компоненты эмотивность и эмотивная оценка не объединяются в границах одного и того же ЛЗ, данные семы относятся к разным значениям, исключая друг друга. Между ними отношения дизъюнкции. Эти три основания выделяются почти во всех исследованиях экспрессивности, а термины эмотивный, эмотивность, эмотивная оценка, введенные В. И. Шаховским [Шаховский 1987: 23–29] с целью разграничения эмоциональности как свойства субъекта эмоционально воспринимать окружающий мир, эмоционально реагировать на ситуации и эмотивности как свойства языковых единицхорошо «встроились» в терминологическую систему, описывающую экспрессивность. С позиций когнитивной теории лексического значения, каждый из названных компонентов имеет когнитивную и психическую природу. Когнитивная природа языковых единиц обусловлена познавательной функцией языка, связанной с высшими психическими процессами, используемыми носителями языка для того, чтобы узнать, понять и объяснить окружающий нас мир, передать полученные знания от поколения к поколению. По словам В. Гумбольдта, «язык как бы обретает прозрачность и дает заглянуть во внутренний ход мысли говорящего» [Гумбольдт 1984: 171]. Результаты этих процессов вербализуются языковыми средствами, а последние являются выразителями наших мыслей и чувств.
Интенсивность, эмотивность, эмотивную оценку мы относим к коннотативной части ЛЗ ЭЛЕ, противопоставляя ее денотативной (или денотативно-сигнификативной, в другой терминологии – дескриптивной) части ЛЗ, а образность рассматриваем в качестве самостоятельного, целостного, неделимого компонента, равно связанного как с коннотативным, так и с денотативно-сигнификативным содержанием ЭЛЕ.
2. 1. Интенсивность
В исследованиях экспрессивности общепризнанным стало мнение о том, что одним из компонентов семантики ЛЕ является ‘высокая степень признака предмета, явления, действия / чрезмерность (гиперболизация) признака’. Этот компонент называется интенсивностью (наиболее распространенный термин), экспрессивностью(во втором, узком, значении этого термина), а также параметрическими параметрически-оценочным компонентом(Т. В. Матвеева). По определению Т. В. Матвеевой, он представляет собой квалификацию предмета с точки зрения полноты проявления свойственного ему признака [Матвеева 1986]. Интерпретация данного компонента как параметрически-оценочного соответствует пониманию количественной оценки, выделяемой в системе частных оценок в философских работах. Тезис о том, что интенсивность «провоцирует» коммуникативную (речевую) экспрессивность (выразительность), – бесспорен. Однако именовать данный компонент термином экспрессивность нежелательно по той причине, что в системе терминов, описывающих экспрессивные единицы языка, он оказывается «задействованным» трижды: как обозначение, во-первых, общеязыковой категории, объединяющей экспрессивные интенсивы разных уровней русского языка; во-вторых, лексико-семантической категории – родовой по отношению только к ЭЛЕ (категории семасиологии и ономасиологии); в-третьих, – видовой, если ее связывать с экспрессивными интенсивами только лексического уровня. Тем самым размываются содержательные границы данного термина.
В одной из более ранних наших работ была выделена терминологическая оппозиция интенсивность – экстенсивностькак обозначение противопоставления увеличенного (усиленного) и уменьшенного (ослабленного) признака предмета, явления, действия, например: каланча , верста , жердь , жираф(а) и кнопка , пуговка , карлик , гном – о человеке очень высокого – очень низкого роста; мчаться, нестись , лететь , нестись сломя голову , наяривать , улепётывать ,диал. завихе"ривать и тащиться , тащиться как черепаха , плестись , диал. канды"бать / шканды"бать ‘передвигаться очень быстро – очень медленно (о человеке)’. Однако позднее мы отказалась от этой оппозиции, считая, что целесообразно выделить не две, а одну абстрактную сему ‘преувеличение / преуменьшение меры, нормы признака’, которая вербализуется следующими метасловами и метасловосочетаниями, обычно используемыми в словарных толкованиях и называемыми интенсификаторами, по своей семантике это семантические примитивы (А. Вержбицкая, Ю. Д. Апресян): очень , сильно , очень сильно , излишне , крайне , в высокой / низкой степени , в крайней степени , чрезвычайный , очень быстро / медленно , а также очень много / мало , в большом / малом количестве , огромное множество и др. Данная сема «спаяна», «сращена» с другими семами значения ЛЕ, которые отражают тот признак предмета, другого признака, свойства или действие, процесс, который в нашем сознании представляется либо как интенсивный, либо как экстенсивный.
Интенсивность как семантический феномен мы связываем не с любой количественной квалификацией предмета, явления, а только с такой, которая демонстрирует отклонение от «нормальной меры», т. е. от зоны нормативности, от некоторого «нуля нормативности», и вследствие этого воспринимается нашим сознанием, в соответствии с определенными культурными установками говорящих, иначе, чем обычный, соответствующий некоторой социальной норме, или мере, предмет, явление.
Причем, ЭЛЕ актуализируют не преувеличение (усиление) или преуменьшение (ослабление) некоторого признака предмета, явления, а представление говорящих о такой мере явления (количественный параметр), которая в культуре социума приравнивается к новому качеству. Так, глаголы бежать не передают представления о реально возможной степени быстроты бега (бежать можно очень быстро, очень-очень быстро, очень-очень-очень быстро, но не 3, 5 или 10 км в час) – он передает представление о некоторой социальной норме, «нулевой» степени меры. В отличие от него, глагол-метафора лететь выражает представление говорящих о гиперболизированном процессе и поэтому необычном по сравнению с процессом ‘бежать’. Лететь , а также мчаться , нестись , нестись сломя голову , наяривать , шпарить, диал. завихе ׳ривать обозначают представления об ином качестве процесса ‘бежать’.
Приведем примеры. Глагол получить ‘взять нечто даваемое, приобрести вручаемое, предлагаемое, искомое’(деньги, книги, журнал, квартиру, звание) обозначает такое действие, которое может быть интерпретировано в аспекте его меры как соответствующее некоторой социальной норме, или «нулевой степени меры», и поэтому является номинативом в системе лексики: деньги и звания люди получают за свой труд, квартиру – например, по очереди, а книги и журналы – по подписке (как это было в советское время) или в дар, звания – за достижения в науке, искусстве, спорте и т. д. В отличие от него, глагол заграбастать актуализирует этот же смысл плюс еще признак ‘много / сверх меры’, который в контекстах репрезентируют также и различные языковые средства: местоимение всё , все (например: [О детях] Заграбасталивсё , что осталось у отца (разг. речь); [О директоре НИИ] Заграбастал все звания, какие только можно получить (разг. речь)), наречие много , существительные с количественной семантикой (заграбастали много / уйму денег) и другие (например: Заграбастал сразу две квартиры , для себя и для дочери , а люди остались без квартир (разг. речь)). Данный глагол описывает ситуации иного плана, чем глагол получить : они связаны с нарушением морально-этической нормы: заграбастать – значит не столько ‘получить’, сколько ‘присвоить много, сверх меры чего-н., нечестным путем или используя свое служебное положение, родственные или дружеские связи, и т. п.’, а также ‘завладеть чужим, не заработанным самим, не принадлежащим тебе’, ‘отнять, захватить силой’. Своей внутренней формой глагол заграбастать соотносится с глаголом грабить , первичное значение которого – ‘сгребать сено или зерно в кучу граблями’, сохраняющееся в говорах (Женщины всё делали / и коров доили / и в поле ро"били / и на сенокосе / сено грáбили .) .
Задарить – ‘сделать много подарков, а также подкупить подарками’ (сему ‘много / сверх меры’ выражает приставка за- ). Такое толкование дает, например, СОШ . Значение данного глагола тоже можно интерпретировать как совмещенное, но оно поддается «расщеплению» на два значения: 1) номинативное – ‘преподнести, сделать много подарков кому-нибудь’ – вполне реальны ситуации, когда сделать много подарков кому-нибудь необходимо (например, к свадьбе, юбилею), а для кого–то это нормальное состояние: человек любит дарить подарки или дарит много подарков кому-то, уважая, любя данного человека (например, такая ситуация: Дед задарил подарками свою любимую внучку ); 2) экспрессивное – ‘подкупить кого-н. многими / частыми подарками или большими деньгами, тем самым склонить на свою сторону в каком-либо деле, какой-либо ситуации, получив от этого необходимую выгоду, используя одариваемого в корыстных целях’, – а это уже является нарушением морально–этической и нравственной норм. Таким образом, оба лексико-семантических варианта (далее – ЛСВ) данного глагола обозначают меру действия, но различную: «нормативную» (первый ЛСВ) и «ненормативную» (второй ЛСВ). Но если в первом ЛСВ представлена только мера количества, которая в лингвистической интерпретации называется интенсивностью , то во втором ЛСВ количественная мера совмещается с «мерой» морально-этического качества.
Данный пример иллюстрируют положение о переходе количества в новое качество на уровне внеязыковой действительности. ЭЛЕ регистрируют результаты когнитивной обработки такой трансформации. А поэтому ЛЗ экспрессивов отражают не нарушение нормальной меры признака предмета, явления, действия, а представление говорящих о таком нарушении (преувеличении). Таким образом, интенсивность экспрессива мы связываем с отраженным в его ЛЗ представлением о ненормативном (преувеличенном или преуменьшенном) в аспекте некоторой социальной меры, нормы признаке предмета, явления, процессе, действии.
В ментальном пространстве говорящих представление о высокой степени (признака предмета, действия, другого признака) либо существует как отдельная структура – образ (ср. репрезентанты адский , собачий , чертовский (голод, холод) ‘очень сильный в своем проявлении’, адская , бешеная , безумная (скорость) – в словарях подобные метафоры подводятся под обобщенную схему толкования ‘высокая степень (в высокой, крайней степени) проявления признака’),либо воплощается в том образе, в котором мыслится предмет, явление, действие в его целостности. Например: долговязый ‘очень + высокий, как правило, худой, нескладный (о лице мужского пола)’ (долговязый образовано путем сложения долгий ‘длинный’ и вязы ‘шея’, сохранившегося в некоторых говорах, первоначальное значение ‘длинношеий’), долгоязыкая ‘слишком + болтливая (о лице женского пола)’, звездануть ‘сильно + ударить кого–л.’; синонимы поразить , огорошить, ошеломить , ошарашить ‘очень сильно + удивить кого-нибудь чем-либо’, вожжáться прост., неодобр.‘длительно + заниматься чем-либо; заниматься каким–либо делом, доставляющим + много + хлопот, труда; излишне + медленно и кропотливо делать что-либо’ (в СОШ этот глагол семантизируется через синонимический глагол возиться ); отбрыкаться прост.‘долго + и упорно, + иногда путем обмана, + отказываться от чего-либо, + добившись своей цели’.
Представление о высокой степени признака предмета, явления связано как с рациональной, так и субъективной (эмоционально-психической) сферами сознания: с одной стороны, на уровне действ